Форум » 1946-2015 » Вперёд к Карпатам? Боевые действия на Украине (продолжение) » Ответить
Вперёд к Карпатам? Боевые действия на Украине (продолжение)
Ктырь: Здесь всё о боях в Донбассе и регионах куда они могут перекинуться позже.
Древопил: РАЗВЕДЧИК 95-ОЙ БРИГАДЫ ИВАН ТРЕМБОВЕЦКИЙ: КАК МЫ ВЫХОДИЛИ ИЗ ДЕБАЛЬЦЕВО Год назад, после Майдана, когда началась эта заварушка с Крымом, мы пошли с друзьями в военкомат и записались в добровольцы с таким условием, что если воевать, то воевать, а если документы писать, то сами пишите. Нам через месяц позвонили, пригласили в военкомат и отправили в Житомир. Я попал в свою 95-ую бригаду, в которой служил срочную службу 12 лет назад, в свой батальон и разведвзвод. трембовецкий До этого я работал выпускающим редактором на канале "2+2" и на канале "ТЕТ" одновременно. Сейчас я вернулся на работу. Но до сих пор восстанавливаю свои силы и здоровье, потому что на этой войне, кроме контузий и ранений, даже зубы у всех "полетели". Когда нас призвали, мы пару недель повспоминали-постреляли и отправились воевать. Сначала я был разведчиком в разведвзводе второго батальона, а потом стал замкомандира разведвзвода. Сначала стояли в Доброполье, а в мае, когда началась АТО, наша бригада поехала брать Карачун, вместе с Нацгвардией и со спецназом. Тогда наш батальон вообще был очень раскидан по разным местам. Когда возвращались назад в Доброполье после задания, встретили по пути маленького ребенка, который кричал: "Слава Украине", - и поняли, что не все так плохо в этом регионе, что многие нас поддерживают. Потом мы начали вокруг Славянска ставить посты, чтобы прошли выборы и "чума", так сказать, не распространялась. Помню, стояли на посту, перекрывали трассу, возле города Димитрова. Когда люди проезжали, мы их осматривали, если с детьми - то просто пропускали. Больше всех осматривали милицию, потому что считали, что половина из них - редкие негодяи, которые, позволили произойти тому, что произошло на востоке и сдали оружие сами, добровольно. А некоторые местные говорили иногда: "Вы нас обыскивайте, но вот вам еда". И мы опять поняли, что не все так плохо, как показалось вначале. Правда, наслушавшись рассказов, что некоторые поели и уснули, мы ели по очереди. Вот так мы простояли 3 с половиной недели. Как раз тогда в нашем батальоне были первые погибшие. Ребята везли нам продовольствие. И попали в засаду. И экипаж БТР вместе с сопровождением погиб. Тогда для меня настал другой этап: какое-то ощущение, что вот теперь все действительно серьезно и надо быть очень внимательным. Потом мы переехали в лес недалеко от Карачуна и прожили там пару месяцев. Поначалу было очень тяжело: воды и еды было очень мало. В сутки давали литр на человека. И что хочешь с ней то и делай, то ли пей, то ли мойся. А тогда было очень жарко. С обеспечением была большая проблема, потому что тогда еще толком не знали, каким образом к нам доставлять все необходимое. Оттуда мы ездили на разные выезды. Наше подразделение было конвоем для нашей бригады. Ребята из 1-го и 13-го батальонов очень круто воевали. А мы им помогали, сопровождали, привозили боеприпасы. Поначалу именно это было нашей работой. После освобождения Славянска вся 95-ая базировалась в городе. Там, за долгое время, мы наконец увидели что такое кровать. Оттуда начали делать марши. Но если остальные бригады выезжали батальонами и менялись, то наша вышла и ни разу не менялась. Мы объездили много чего. Когда наша бригада заезжала в Лисичанск, трупами там просто кишело. Этих убитых сепаратистов никто не убирал, жара была жуткая и вонь стояла невероятная. Одно из самых запоминающихся мест для меня - это аэропорт. Мы заехали в Пески. Сначала была такая задача, что работает минометная группа, а ротные группы и взвода пехоты становятся на прикрытие. То есть, мы должны были отбивать в случае чего Пески или же ехать в аэропорт в виде поддержки. Но вышло все немного не так: у одной части группы задача какая была, так и осталась, а другой части надо было отправиться в аэропорт, потому что там не хватало людей. Вот так два месяца наш батальон пробыл в терминале, группы периодически менялись. Наш взвод заезжал в аэропорт несколько раз. Крайний заезд из смешанных подразделений был в конце ноября, потом нас поменял 90-ый батальон. Главным правилом в терминале было оставаться спокойным и постоянно быть начеку. Потому что в любой момент могло прилететь. Когда был день рождения Путина, они что дурные шли, толпами, словно мясо, потому что лупили мы по ним немало. Очень была видна разница между сепарами и профессионалами. Одно дело, когда видишь кого-то на расстоянии 300 метров, а другое 20-ти - и понимаешь, что это точно не шахтер какой-нибудь, а солдат. Последние трое суток, с 30 по 1 декабря, были очень жесткие, потому что бои не прекращались. Спали тогда по часу, по два - не больше. На третьи сутки, после длительных боев, были уже никакие. Нас как раз приехал менять 90-ый батальон, а там такой шквал - враги "посыпали" нас изо всех сил. Тогда стало понятно, что прибывшие ребята были совсем не обстрелянные - это большая ошибка посылать в такое пекло новичков, нельзя кидать психологически и физически не готовых людей на такое. После аэропорта нам дали отпуск, и в конце отпуска у меня был переломный период - я решал: возвращаться или нет. Мне постоянно везло на войне, но все время так быть не может. Я задумывался, а может быть хватит? Но позвонил мой командир, сказал, что он серьезно заболел и, чтоб я его заменил. А в январе мы должны были уже готовиться к дембелю, возвращаться в Житомир. Но потом что-то поменялось, и несколько наших групп приготовили срочно на выезд. Мы отправились с нашей артой под Донецк, в поля, в район Авдеевки и Спартака. Сказали на три дня, а просидели там 23 дня. По нам вели огонь каждый день, а укрытий там нет. Первых две недели жили без окопов, потому что постоянно переезжали. Спали на снегу под БТРом, иногда на нем. Укрыться там негде было, если летит - просто лег и пережидаешь. Но нам там крупно везло, причем недели три подряд - у всех были только контузии. После этих полей мы приехали в Славянск, грязные. Я голову долго отмывал. Там начали заниматься писаниной - бумажной работой. Мне, в первую очередь, надо было зайти в медроту, записать все свои ранения и контузии. Многие ребята должны до этого дойти, что война - войной, но если у тебя есть какие-то последствия, надо не забывать, чтоб все было вписано в журналы - это документы и подтверждения того, что ты воевал. Не успели прийти в себя, как нас срочно сняли снова и сказали, что нужно немедленно ехать в Логвиново, присоединиться к первому батальону, - там нехватка людей. Наша группа - это аж 7 человек и БТР. Мы приехали. Раззнакомились с ребятами, и ждали задачи. А числа 11-12 февраля наши войска начали массово уходить из Дебальцево. Причем, как для меня, они уходили бестолково - со светом посреди ночи. Вражеская артиллерия начала бить по этой колонне и по нам заодно. Мы наблюдали, как дофига людей и техники уходят, и не понимали, что происходит - все убегают, а мы стоим. Мы должны были ночевать на перекрестке, где тогда занимали позицию, это въезд в село Луганское, но отошли. Сделали крюк, вышли в поле, там переночевали, чтоб обезопасить себя. И ждали указаний. К нам приехала пара человек из какого-то ближайшего полевого штаба и дали задание - ехать в Дебальцево. А нас 22 человека, 3 БТРа, мы смотрим на штабных и говорим, что это, конечно, классно, но почему оттуда столько техники ушло, мы ведь не слепые и видели это. А нам отвечают, что кто-то оттуда выходит, а вам надо идти вперед и зачищать: там-то сделать прорыв, там чтоб объединить людей и так далее. Мы говорим, а мы что - бессмертные? Почему тысяча солдат уходит, а взвод десантников должен идти вперед? Но с "надо" не поспоришь. Мы должны были пройти в Дебальцево через полевые дороги, это как раз были 13,14,15 числа. Дальше - встретиться с каким-то батальонами, их подразделения были разбиты, объединить их, удержать позиции и стоять там на обороне. Ехали мы снизу медленно, а на возвышенностях периодически встречали вражеские танки, БМП, и нам повезло, что они просто не были повернуты в нашу сторону. Снимали координаты и передавали в штаб. Проехали в город, переночевали под мостами, на узловой станции. Там я зашел на какую-то вышку, а там сидят следователи, я решил с ними пообщаться, чтоб понять, что и как. А они перепуганные спрашивают, что им делать? Говорят, что привыкли с бумажками разбираться, максимум стреляли - это из пистолета по бутылкам. Я спросил: - А кто вас сюда прислал? - Ну вот прислали, потому что надо было. - А что у вас есть? - Автомат и 5 рожков. На станции мы просидели ночь. За милицией, которая была на вышке, приехали, а замены не прислали. Мы сами заняли позицию. Оружия и БК у нас было полно. В этом плане у нас в бригаде проблем нет, наш комбат обеспечивал всем, чем нужно и в достаточном объеме. Там же встретили 8 полк спецназа, их без техники отправили на зачистку. Я им сказал, что свой БТР не дам, потому что он у меня один остался. Оказалось, что они должны были нас сменить числа 15, но им поставили другие задачи. Мы охреневшие не понимали, что делать дальше. Оказывалось, что из тех, кто более менее подготовленный заходил в город, хотели выжать максимум. И генералам хочется сказать, что вы - мудаки, потому что давать бесконечные задания нельзя. Пацаны уставшие, они этого не понимают. И нельзя судить тех, которые скажут: "Та ну его нахрен, мы что самые рыжие без передышки воевать?" Утром мы поехали в другую сторону города, там повоевали, отбили, заняли позиции. Местные люди были, но мало. Они жили в подвалах. Половина - более менее адекватные. Некоторые посодействовали нам и дали ключи от квартиры, я объяснил, что мы сами вскрывать не хотим. Предупредил, что окон не останется, и чтоб забрали свои ценные вещи. За эти несколько дней можно было офигеть, от того, что там творилось. Мы думали, что с ума сойдем от артиллерии. Она вообще не прекращала огонь. Лупили, как враги по нам, так и наши в ответ. Повоевали нашей группировкой, выполнили задачу и узнали, что остаемся дальше, потому что никто нас менять не будет. Мне с группой сказали найти 8 полк спецназа и забрать у них раненых. Мы вернулись на узловую станцию и видим, что идет бой. Спрашиваем, где раненые. Нас отправили чуть-чуть не туда, и в нашу сторону прилетело 3 РПГ. Но раненых мы все равно нашли и забрали. "Восьмерка" там держалась молодцами. А рядом недалеко, под заборами лежала рота Нацгвардии и тупо смотрела в какие-то кусты. Мы подъехали к ним на БТРе, и я спросил: "Что вы тут, пацаны, делаете? Там "восьмерка" воюет, их надо прикрыть - и тогда они пойдут вперед." Поговорил с командиром, а он морозится, говорит, что не знают, как через ворота пройти. Мы проломали им БТРом ворота, а то они бы там так под заборами и пролежали, не зная что делать. Не понимаю, на хрена таки вояки нужны? Пока везли раненых, проехали со стороны, где наши войска должны были стоять, а там уже почти никого не было. Я понял, что мы в принципе вообще чуть ли не одни остались в той части города. Поехали туда, где стояла 128-ая, а там тоже почти пусто, целая бригада исчезла. Я спросил у кого-то: "А где люди?" Мне начали что-то рассказывать, что они отошли, но вернутся. Я понял, что это все херня, что все ушли с концами. Когда мы вернулись на свои позиции, нам сказали выйти из Дебальцево так же тихо, как мы туда зашли. Мы вышли по полевым дорогам. Причем было видно, что там уже кто-то выходил под обстрелами, - встречалась наша подбитая техника. Нам хотелось ее вытащить и забрать, но очень не хотелось рисковать собой. Пока выезжали, по нам пару раз снайпер бахнул. Мы быстро ушли, потому что искать его в лесу - бесполезно. Когда вышли, как нам потом рассказали, оказалось, что мы прошли по минному полю, даже не зная об этом. После ночевки, мы вернулись к ближайшему полевому штабу. Где нас опять хотели отправить в Дебальцево. Мы сказали, что над нами просто издеваются. Тогда поставили задачу взять Новогригорьевку. Мы удивились, потому что только вчера ее проезжали и там стояли наши. А оказалось, что село уже под сепарами. Нас опять отсылали в кольцо, но что-то не получилось у танкистов Нацгвардии, с которыми мы должны были проводить эту операцию, и ее отменили. Вечером вызвали нашу группу, сказали, что надо будет пройтись пешком, занять высотки. Будут выходить люди, поэтому надо разведать дорогу и контролировать вражескую технику, если она будет наступать, чтоб давать координаты арте. А своим показывать куда ехать и держать коридор, чтоб они выходили. Нам сказали, что будет человек 100, а вышло полторы тысячи где-то. Люди просто бежали. Там была такая паника из-за дебилов-командиров. Пусть они не обижаются. Потому что некоторые из них сбежали. Мы спрашивали у ребят, которых встречали, а кто у вас старший, а они говорили, что он ушел раньше. Охрененный командир, я считаю. И солдаты оставались одни в панике. А еще проблема в том, что например, чья-то мама позвонила, где-то там услышав, что все в котле, и пошло-поехало, от одного к другому. Все перепуганы и не знают, что делать. И этот "Слон-ФМ", так называемый - это целая беда. В Дебальцево были тысячи солдат, и их всех сразу, понятно, что не выведешь, потому что обстреляют. Выводили частями, но когда человек стоит на посту и смотрит, что уходят люди, паникеры видят, что их бросают и начинают убегать, сами не зная куда. Бегут по непонятной дороге, половина бросает свою технику. Некоторые командиры просто не смогли сдержать, пацаны бежали по минным полям, по дорогам, которые обстреливаются, потому что не знали ту дорогу, по которой надо было идти. Именно поэтому было много погибших, из-за этого было много раненых. А самая большая проблема, что между бригадами нет связи. Мы сидим, делаем им коридор, а они по нам стреляют. Лупашат, куда видят, по всем кустам, а мы в этих кустах сидим и говорим друг другу, что хочется просто встать, выйти и дать по морде. Мы часа полтора под этим обстрелом посидели, все, кто выходили по нам стреляли. Нам пришлось уйти с высоток, потому что нас бы свои же прибили. Мы ушли, чтоб остаться живыми. Но ушли реально в ж#пу: спустились, и начали ныкаться. Это было тоже жестко, но все равно отправляли нашим сигнальные ракеты, флаг повесили, то есть, себя выдавали, чтоб они пошли в нужную сторону. А еще пацаны бегали и таскали раненых. После того, как целый день из города выходили люди, старшее командование этого сектора делает очередную "замечательную" вещь - говорит нам, что если будет атака из Дебальцево, вы ждете, окапываетесь и отбиваетесь. А нас всего 35 человек. Мы охренели в который раз: не спать которую ночь подряд. У многих пошли легкие обморожения. У всего моего взвода - контузии. Ребята уже были просто потерянные какие-то. Они могли еще воевать, вопрос, насколько качественно? Вечерело, а мы продолжали сидеть. Смотрим в тепловизор - нас уже обходят враги. Техника едет и сейчас за нами замкнется круг. Понимали, что оставаться на месте в такой ситуации - это бред, и нам позволили отступать. Мы отошли и заняли оборону на другой позиции. Потом нас вызвали и отправили в Славянск ту группу людей, которые были с контузиями и ранениями. Меня в том числе - плечо воспалилось в суставе, я его до сих пор лечу. Если подытожить, то ситуация в Дебальцево сложилась из-за того, что многие подымают панику. Из-за отсутствия связи. Потому что воюем как попало, по старинке. А еще ничего не меняется в принципе. Отмывание денег как было, так и есть. И я не могу понять, те, кто воруют, они когда-нибудь нажрутся, или нет? У нас в прошлом году начала зарождаться нация, до этого большинство из нас не понимали, кто такие украинцы. Теперь есть этот росток и самое главное - это не просрать то, что есть сейчас. Надо обращать внимание на будущее, на то, как сейчас воспитываются дети. Мы зашли в свои школы посмотреть, что там происходит: классы ДПЮ, как были пустые, так и остались. Педагоги за свои бабки покупают плакаты. При мне учитель рассказал, что учебный автомат на время взял в другой школе, потому что есть и девочки и мальчики, которым сейчас это интересно. А еще я считаю, что нужно ввести урок здравого патриотизма. Дело солдат - воевать там, но люди, которые находятся в тылу, они должны воевать здесь. Им не надо брать оружие, им наводить порядки, ломать эту систему. Сейчас самая большая проблема у украинцев - мы даже не знаем, что нам положено по конституции. А те, которые знают, устают бороться с бюрократией. Каждому из нас надо начинать с борьбы за свои права, не отступая, тогда все постепенно начнет меняться.
gem: Древопил цитирует: КАК МЫ ВЫХОДИЛИ ИЗ ДЕБАЛЬЦЕВО Есть возражения? Проклятия? Прочие экстази?
Древопил: gem пишет: Есть возражения? Проклятия? Прочие экстази? поясните мысль.
gem: Древопил пишет: поясните Охотно. Древопил цитирует: когда началась эта заварушка с Крымом, мы пошли с друзьями в военкомат и записались в добровольцы У нас в прошлом году начала зарождаться нация, до этого большинство из нас не понимали, кто такие украинцы. Теперь есть этот росток и самое главное - это не просрать то, что есть сейчас. Вот к этому - gem пишет: Есть возражения? Проклятия? Прочие экстази?
Древопил: gem пишет: Охотно. (пожимает плечами) почему это должно у меня вызывать проклятия и так далее? немного удивляет ваша реакция. нервишки сдают? я ПОСТОЯННО даю мнения с той стороны. но не в коня корм.
Древопил: «Мне очень понравились во время нашей дискуссии инициативы, чтобы отойти от советской армии. Нам надо вводить свои, новые украинские традиции, в том числе и новые украинские звания. Поэтому замена «младшего лейтенанта» «хорунжим» полностью соответствует украинским традициям и структуре воинских званий стран НАТО», — сказал Порошенко в понедельник на мероприятиях в Минобороны Украины. Также, по его словам, необходимо ввести звание «бригадного генерала». Ранее Порошенко заявлял, что через семь лет Украина сможет провести референдум о вступлении в НАТО.
Древопил: Инцидент произошел на Вознесенском спуске в ночь на пятницу, 24 июля. По свидетельству Лебедева, неизвестный мужчина, одетый во все черное, вышел из автомобиля «Таврия» и произвел выстрел из миномета по окну четвертого этажа здания «Укринбанка», расположенного в доме номер 10Б. Спустя некоторое время на место взрыва прибыло много патрульных машин. По предварительным данным, пострадавших нет. О величине причиненного ущерба не сообщается. Это не первый подобный инцидент. В ночь на 2 апреля, взрыв произошел у входа в отделение банка в Соломенском районе Киева. Другой филиал банка был заминирован в Шевченковском районе, однако бомбу удалось обезвредить. В ночь на 22 июня в Киеве взрывы произошли у двух отделений Сбербанка России, в Подольском и Дарницком районах.
Балтиец: gem пишет: Есть возражения? Проклятия? Писал явно на Хемингуэй.
Древопил: - Юрий Викторович, Цензор.НЕТ недавно публиковал историю о том, как нынешний глава СБУ Василий Грицак прошлой осенью персонально вывозил из Горловки освобожденных заложников. Это нормальная практика - когда на обмен выезжает целый генерал-полковник? - Василий Грицак держал ход переговоров под контролем. Видите ли, чтобы забрать своих, переговорщик должен уверенно себя вести во время диалога. Когда переговоры с "той стороной" были под угрозой срыва, Василий Сергеевич это почувствовал и сам вошел в переговорный процесс. И в этот же день забрал шестерых наших ребят. - Вам, наверное, неэтично обсуждать начальство, но, по-моему, это выглядит несколько безответственно. А что, если бы генерал, на тот момент - глава Антитеррористического центра - сам попал в плен? - Ответов есть несколько. Во-первых, жизнь бесценна. Тем более, ребята, которые оставались на "нулевке", были готовы в любой момент отправиться в Горловку освобождать своего командира. А генерал спас сразу шестерых. Во-вторых, вспомним историю легендарного атамана Сирка. Он всегда шел во главе войска, как и Суворов, как и Хмельницкий, кстати - а именно таких и боятся! Наконец, генерал Грицак в той ситуации сказал бойцам ключевую фразу: у меня сын уже взрослый, а вам еще надо своих растить. грицак тандит Василий Грицак, еще "простой" руководитель АТЦ - слева, Юрий Тандит - справа, в белой рубашке. - Несколько недель назад прозвучал ряд заявлений о подготовке большого обмена пленными в рамках Минских соглашений, об этом говорили, в том числе, и Вы. Почему обмена пока так и не произошло? - Мы делаем все для выполнения шестого пункта Минских договоренностей (об обмене пленными по принципу "всех на всех" - Авт.). Тех людей, которые никого не убили, а лишь совершали преступления против целостности Украины и отождествляют себя с так называемыми самопровозглашенными республиками, мы готовы отдавать, чтобы забирать наших ребят. - Кстати, сколько в плену остается наших? - Около двухсот. Возвращаясь к вопросу обмена - я не утверждал, что состоится большой, т. е. "массовый", обмен. В нынешних условиях даже освобождение десяти человек для нас - большое дело. Увы, говорить мы обо всем не можем. Большие освобождения лучше удавались в прошлом году, когда было много полевых командиров, с которыми можно было договариваться напрямую. Вообще, каждое освобождение - это настоящая спецоперация. Мы начинаем со сбора информации, и это не только открытые, но и закрытые источники информации. Иногда используем легенду, затем выходим на того командира, который держит в заложниках наших людей, вступаем в контакт… - Сейчас уже можно рассказывать о каких-то особо ярких случаях? - Ярких случаях? Каждое освобождение, каждая операция - как целая жизнь! Например, уникальная история, когда я забирал двадцать человек (среди которых было много офицеров, захваченных в "Иловайском котле") у командира с позывным Батя, он же Юрий Сафоненко. До войны это был криминальный авторитет, бывший тренер, кажется, по греко-римской борьбе. И вот он запросил в обмен своего, скажем так, дальнего родственника. Я вступил в переговорный процесс и понял, что это человек "понятийный". Сначала мы говорили о восьми наших, потом - об одиннадцати, наконец - о пятнадцати. И вот уже за день до освобождения я договорился, что он отпустит двадцать человек. Но он, со своей стороны, потребовал, чтобы обмен происходил в максимально опасном для нас месте. Это были так называемые "огненные ворота", трасса Константиновка - Донецк, за нулевыми блокпостами, между Авдеевкой и Ясиноватой. Мы приехали, "Альфа" проверила подходы к условленной точке, и мы стали ждать. Встреча предполагалась в пять. Уже время к шести - никого нет. А была уже осень, и стало темнеть. Темнота - это значительное повышение риска, который и так велик. Кроме того, время ограничено "коридором", который дают наши военные. То есть, когда Минобороны знает, что группа выехала на освобождение заложников, то в оговоренное время в соответствующем районе наши войска огня не ведут. Я стал звонить Бате - а связь там еле-еле - он меня отправляет к помощнику, помощник рассказывает, что, мол, Батя занят… Я говорю: как? Мы же договорились! И я начинаю сам спускаться в их направлении. А я всегда хожу на такие встречи без бронежилета и без оружия. Вдруг вижу - свет фар, едет машина. Причем китайский седан, разукрашенный матовой краской. Я понимаю, какая психофизиологическая доминанта у того, кто в этой машине сидит, и начинаю спускаться уже демонстративно. Машина останавливается, я подхожу и вижу, что передо мной сидит человек в шлеме, в жилете, обвешан оружием, и в одной руке держит гранату, а в другой - кольцо. Я сам открываю дверь, говорю: здравствуй, меня зовут Юрий, а чего ты с гранатой? Ответ прозвучал дословно такой: "А че вы к нам сюда пришли?" (Смеется). И по глазам уже я увидел, что его "передавлю". Но для меня главным было, чтобы приехал Батя с нашими ребятами. Спрашиваю, где он. Тот отвечает, что Батя не приедет. Почему? "Ну, против него готовится покушение, садись в машину и едем со мной". Нет, говорю, я никуда не поеду, мы договорились здесь, он мне пообещал! Это была ключевая фраза. Он стал звонить, потом опять - нет, Батя не приедет. Я говорю - не может быть! И вот так его укачивал девяносто четыре минуты. Я на том освобождении в весе потерял килограммов пять! тандит Переговорный процесс На девяносто четвертой минуте он говорит: "Ладно, Батя будет". И уезжает. Возвращаюсь к нашим "альфовцам", старший говорит - все, приказ уходить, уже темно. Я говорю - дай еще пять минут! И тут мы видим колонну. Спускаемся им навстречу, они начинают выгружаться из машин. Вдруг я смотрю - у ребят из нашей группы через прорези масок видно, что глаза стали просто квадратные. Только потом они мне рассказали, в чем было дело. В охране у Сафоненко были чеченцы - я, кстати, впервые тогда там увидел чеченцев - и вот эти чеченцы стали прыгать с машин на "зеленку". А там стояли мины-растяжки. И если бы кто-то что-то зацепил, наверняка поднялась бы пальба… Чудо нас всех спасло. Бог всегда нас защищает. В итоге Батя нам отдал двадцать человек. А мы отдали одного. Причем он не совершал тяжких преступлений, и, согласно Минским договоренностям, мы могли его отдать. Прокуратура шла нам навстречу в таких случаях. Правда, впоследствии в связи с этим освобождением был один трагичный момент. Один из кировоградских спецназовцев, которого мы тоже забрали тогда, дал интервью очень известному интернет-изданию. И в нем рассказал о страшных вещах, которые с ними делали в застенках. На следующий день мне позвонил полевой командир, устроил пьяный скандал, потребовал снять материал. Говорю ему: я попрошу, но это же не моя собственность. Я позвонил акционеру этого ресурса, стал просить, чтобы он снял интервью, объяснил, что мы не можем все "светить", потому что в заложниках еще остаются наши ребята… А он мне говорит: ну, пусть этот Батя докажет, что это неправда, пусть тоже даст интервью. В общем, пока все это происходило, Батя там у себя подрезал трех наших ребят. Он много пил, и в этом состоянии, к сожалению, себя не контролировал... Вот насколько важно, что и как сообщает пресса. - Кстати, о прессе. У этого же Бати в свое время был в плену журналист "Эспрессо-ТВ" Егор Воробьев, освобожденный в начале октября. Вы ведь тоже принимали участие в его освобождении? - Да, и это тоже была удивительная история. Я как раз на несколько дней приехал в Киев, и вот мне сказали, что жена Воробьева на пресс-конференции обратилась непосредственно к президенту, чтобы наши власти добились освобождения ее супруга. Для нас это стало делом чести. Звоню Бате, говорю - у тебя есть журналист? Он говорит: какой-то есть. Спрашиваю: а кто? И тут такая перекличка Бати с помощником: "У нас есть журналист?" - "Есть!" - "А как зовут?" - "Егор"! А я в это время стою на заправке на Броварском проспекте, про себя молюсь, и слышу это все по телефону. Ну, опять же, чудо, что это именно он оказался. Но это только начало. На следующий день звоню Бате уже из Краматорска: ну что, будем освобождать журналиста Воробьева? А тот: да я его отпустил. Как отпустил, куда отпустил? Да вот, говорит, какие-то родственники за ним приехали… Эх, говорю, как ты мог. В общем, вскоре мы узнали, что Воробьева перехватил Бес, Игорь Безлер, и держит в Горловке. Мне дают контакты Беса, я звоню, говорю - Игорь Николаевич, здравствуйте, я Юрий Тандит, переговорщик со стороны Украины, мне нужен журналист Егор Воробьев, а что нужно вам? А он мне отвечает, цитирую: "Слушай ты меня. Я такого переговорщика не знаю, так что можешь все, что ты сказал, засунуть себе в задний проход. Но знай: я сегодня в час буду встречаться с вашим замначальника Генштаба Юрием Думанским. Он мне должен кое-что передать. Ты меня понял?" Я говорю: "Спасибо". Связался с Думанским, он говорит: привези мне двоих таких-то людей, которых хочет Безлер. А я в обмен на них заберу троих и мусорную машину. - Какую машину?! - Я тоже стал смеяться, говорю: у вас что, "мусорная люстрация" намечается? А он говорит: да нет, просто я ж еще и комендант Дебальцева (тогда город был нашим), и мне нужна мусорная машина. За двоих людей Безлер даст мне троих и машину. И я поехал в один из городов забирать этих двух людей. Они тоже никого не убивали, попали под стражу за антигосударственную деятельность, как я понимаю. Нюанс в том, что одна из этих людей - женщина, по слухам, имевшая с Безлером личные связи. Двадцатипятилетняя, крупная такая, высокая, впрочем, в смысле красоты она ничего сногсшибательного собой не представляла… Но дело не в этом, а в том, что по дороге она очень волновалась, и стала утверждать, что Безлер может ее расстрелять. Поэтому я ей пообещал, что возьму с него слово, что он ей ничего не сделает. А Безлер слово держал всегда. Приехав на знаменитый блокпост "Крест" у Дебальцева, мы вышли - и тут звук летящих снарядов. Кто-то крикнул: мины! Многие бросились в укрытие, один я стою, как непонятно кто… "Альфа" потом от души материлась. Но, слава Богу, мина, которая легла рядом с нами, не взорвалась - еще одно чудо. Когда мы уже заехали в Горловку, меня потрясло зрелище: люди, которые оттуда уходили. Люди просто ехали и шли из города, целыми семьями. И среди их вещей меня поразило то, что у всех были телевизионные антенны. Тогда я понял, что эти люди уходят навсегда. Когда заехали в Горловку, на мост, мы уперлись в толпу военных. Тогда я уже имел опыт и разбирался, где так называемые ополченцы, а где - военные российской армии. Это были русские военные. Многие снимали нас, известных "укропов" - я-то был с генералом, да и сам уже имел свою историю… Когда мы вышли, увидел полевого командира Боцмана. У него была такая характерная внешность, перевязанный глаз, как у пирата. Думаю: где же Бес? Может, его нет уже, убили? Подхожу, в моих руках икона из Лавры (я всегда с собой вожу иконы), и тут от толпы отделяются четыре крупных парня с оружием, в российской военной форме без знаков различия. У них форма темнее, чем у наших. Смотрю, среди них - Бес. Бесцветные волосы, уже с сединой, пронзительные голубые глаза. Очень неприятный взгляд. И вот я ему протягиваю икону, а он ее не берет и говорит: я в Бога не верю. И возникает такая гробовая тишина. Но, к счастью, вдруг обстановку разряжает Боцман: "А я, - говорит, - верю в Бога, дайте икону мне". Так мы забрали наших троих, включая Егора Воробьева, все это были гражданские. И мусорную машину. - А взяли обещание с Беса не трогать ту женщину? -Да. Больше я его не видел, хотя еще пару раз говорил по телефону. Была также интересная история, когда ездили к атаману Петрову. Тогда еще 32-ой блокпост был за нами. А в городе Красный Луч, захваченном сепаратистами, "комендантом" стал один пожилой человек, "атаман Петров", он же - "генерал Петров". И однажды он предложил освободить шестерых наших в обмен на одного. Этот человек в свое время был у него как бы помощником. Его задержали за призывы к свержению конституционного строя. И вот когда этот атаман Петров его попросил отпустить, то в ответ пообещал освободить всех шестерых, кто у него был. То есть, атаман Петров выполнял Минские соглашения. Как и мы. Поехал к нему. Когда подъезжал к Попасной, происходит у нас последний перед встречей телефонный разговор, и он мне говорит: "Юр, дальше связи не будет, но ты не волнуйся: между нашими блокпостами всего 432 метра, возьми белый флаг и будь один". - То есть, им даже точное расстояние было известно? - Ну да. "У нас тут", - как он выразился - "прямая видимость, периодически фиги друг другу тычем". Дальше связь пропала. Приехали мы на 32-ой блокпост. Для ребят на "передке" такой приезд всегда событие, мы постоянно им привозим что-нибудь, да им и просто поговорить охота. Разговорились мы, и между делом попросил у командира дать мне что-нибудь белое, в качестве парламентерского флага. Он мне дал белую футболку одного из солдат. Я помолился, футболку эту в правую руку взял, в левую - икону, и давай шагать к той стороне. И вдруг понимаю, что просто ничего вокруг не слышу. Настолько сосредоточен был. И очень боялся, очень. А футболка от ветра постоянно закрывает мне лицо. Хорошо, что я знаю, сколько метров в сотне моих шагов. Иду и считаю. И пытаюсь рассмотреть, идет ли кто-то навстречу. А никто не идет! По сторонам дороги, между тем, танки вкопаны - и я вижу, что это российские танки. Поля неубраны, земля стонет, как говорится… А впереди люди начинают прыгать в окопы, и я понимаю, что что-то пошло не так, и, кажется, меня не ждут. Что делать? Ну - надо идти. Там наши ребята. И, уже пройдя триста метров, вижу, что начинает двигаться в мою сторону человек. Подходит ко мне. Я говорю: Юрий Тандит, переговорщик со стороны Украины. Он тоже представляется: Владимир, по-моему, Митрофанов, начальник блокпоста. Я говорю: а где генерал Петров? Мне: а что, разве он должен быть здесь? Меня ответ удивил! Я объяснил. Он мне: возвращайтесь, за вами придет гражданская машина. Только начинаю подходить к нашим, как наши кричат: опять идет! Я возвращаюсь, а там выходят уже два человека. И один - со всеми казацкими наворотами: в папахе, в галифе, с аксельбантами. Я, говорит, буду проводить освобождение. Нет, начинаю давить, я договорился лично с генералом Петровым. Они мне: на него готовится покушение! Я: даю вам слово, что с Петровым все будет хорошо, готов зайти на вашу территорию. Один начал на меня кричать. Я говорю: не кричите, я вам привез человека, где генерал Петров? И тут вижу, как из машины в отдалении выходит такой дедушка в очках, надевает каракулевую папаху и начинает идти в нашу сторону. Ну, думаю, слава Богу, теперь уж стрелять не станут. Это освобождение меня поразило тем, что я увидел наших заложников, которых содержали в достойных условиях. Нормально одеты, не истощены, даже побриты. Я не выдержал, говорю Петрову: это вы их перед освобождением в порядок привели? А он мне: нет, у нас, казаков, есть такое поверье, что пленного ты должен содержать не хуже, чем своих солдат. Потому что твой солдат вечером к жене идет, а пленный - в неволю. Я ему тогда сказал: вы имеете влияние, говорите всем, что мы не хотим войны - но это наша территория! Он покивал головой, а потом жестко так, с матом высказался по поводу Януковича. Мне после рассказывали, что икону, которую я ему дал, он поставил в церкви в Красном Луче. - Бывали ли случаи, когда требовали не обмена, а выкупа? - Бывали случаи, когда в процесс вмешивалась третья сторона. У нас это было впервые, когда мы собирались обменять одного на четверых наших, из них двое были волонтеры, а двое - военные. Их отдавали, потому что один из известных полевых командиров просил нас отпустить его сына, который совершил преступление в одном областном центре. Вот мы договорились на понедельник. Наступает суббота, тут звонит мне этот человек, Владимир, и говорит: я приехал на точку, а ты где, где мой сын? Я говорю: мы же договорились на понедельник! Он: какой понедельник, здесь звонили, говорили, что привезешь, давай выходи. Я говорю - да нам его еще даже не передали! Он начал кричать, мол, да я сейчас под телефон расстреляю тут "уродов" твоих… И я, как многодетный отец, имея опыт страданий, начинаю пытаться с ним говорить как с отцом. Долго мы друг на друга кричали, но в итоге все же успокоились. И в понедельник всех обменяли. Может быть, Бог мне дал мой крест, болезнь дочери, чтобы я смог тогда с тем человеком все-таки договориться. - Так а что за "третья сторона" была в этом деле? - Тогда стали появляться люди, которые начали брать заложников и торговаться… Вот и здесь была попытка сорвать обмен, чтобы торговаться потом. С обеих сторон люди, и некоторые и здесь соблазняются. Был случай, когда я сам искал на нашей территории людей, которых та сторона просила обменять - а их среди официально задержанных не было. Одного парня, двадцати лет, сняли на блокпосту с регулярного автобуса. На нашей стороне бойцы одного из, скажем так, добровольческих батальонов вывели всех мужчин и приказали крикнуть "Слава Украине!" Вот, он отказался. Ну пацан, у него глупости в голове, или хотел героем выглядеть… Его задержали, и он исчез. На нас вышли его родители с луганской стороны. Я получил разрешение и стал искать. И мы выяснили, что он находился в доме одного следователя, который вознамерился сделать из него "патриота Украины". Мы вышли с этим следователем на контакт, говорим: на каком основании ты его удерживаешь? Он: "Я его перевоспитаю!" - Каким образом, интересно? - Не знаю. Но сначала мы заставили этого человека позволить парню позвонить матери, а потом - и отпустить. Мы государство, в котором действуют законы. Мы должны законы выполнять! - Вот такими историями и кормится российская пропаганда. - Если их послушать, все в тысячу раз хуже, чем в реальности. Там колоссальные бюджеты. Они ведут полномасштабную пропагандистскую войну. Кстати, бывают не только такие случаи, когда наших пленных заставляют рассказывать на камеру какие-нибудь ужасы о "киевской хунте", но и выдвигают ультиматумы их родным: мол, хотите увидеть своего сына еще раз - дайте такое-то интервью такому-то российскому телеканалу или газете. Мы эти случаи отслеживаем. тандит Вот так пересчитывают пленных - В завершение я бы уточнил вопрос, звучавший в начале нашего разговора: почему сегодня, судя по Вашим словам, обменивать пленных стало труднее? Если я Вас правильно понял, это связано с централизацией контроля над "ДНР/ЛНР"? - Возможно, да. Надо признать, что атаманы и командиры, которые не были представителями Российской Федерации, чаще выполняли обещанное. Но сегодня мы уже не видим Батю - он исчез. Генерал Петров исчез. Бес в России. И так далее. А пленных теперь используют как заложников в политических торгах. Но я надеюсь, что РФ, как участник Минских переговоров, все-таки выполнит пункт шестой Минских договоренностей. Это касается и наших ребят, которых удерживают непосредственно на территории России. - Кстати, много ли таких, кроме Надежды Савченко? - Мы предполагаем, что около тридцати. Об одиннадцати нам известно точно, мы видим их следы. Более того, недавно мы обнаружили в одном из райцентров Белгородской области, в медицинском учреждении, следы нашего парня. И мы не исключаем, что он там где-то в рабстве. Такие случаи не являются массовыми, но они есть. Мы делаем все, чтобы их найти.
gem: Древопил пишет: нервишки сдают? я ПОСТОЯННО даю мнения с той стороны. но не в коня корм. Да, извините. Проклятия от Вас и Ваши похвалы мне, как либералу и демократу - не там, где Вы цитируете. Древопил пишет: я ПОСТОЯННО даю мнения с той стороны. Да. Вы правы. Это честно. Мдя... нервишки. Был в том посте неправ. Древопил пишет: не в коня корм. Точно. Этот табун псевдопатриотов Вам не прокормить. И себя тоже. Отторгаете. Жаль. Древопил цитирует: Инцидент произошел Обманутый вкладчик. Антиглобалист. «Оккупай Подоляй!» «Мочи их всех!» Древопил цитирует: Ранее Порошенко заявлял, что через семь лет Украина сможет провести референдум о вступлении в НАТО. Какая неожиданность! Черная неблагодарность! Ну кто бы мог подумать, будь он даже самим Верховным - и, главное, за что нас так??!! Ганьба!
юррий: gem пишет: Да, извините. Проклятия от Вас и Ваши похвалы мне, как либералу и демократу - не там, где Вы цитируете Да ничего страшного. Бывает. Не похвалишь себя как говорится сам. Извините в пылу полемики и забыли.
Древопил: Пока в Киеве публично спорят о том, должны ли служить журналисты, и целые области массово избегают шестой волны мобилизации, на Донбассе дожидаются смены те, кто уже отслужил положенный год. Например, киевский предприниматель Богдан Тягнибеда. Военная кафедра в КПИ и звание лейтенанта-зенитчика позволило военкомату привлечь его в ряды воюющей армии на должность командира взвода. Цензор.НЕТ он рассказал о годе среди военных, обстрелах в Дебальцево, воровстве волонтерской В армии я почувствовал себя очень богатым человеком, несмотря на невысокую зарплату военного. Время, проведенное здесь, многое расставило по своим местам. Старое и ненужное отвалилось. Зато оказалось, что у меня лучшие в мире друзья, лучшая в мире девушка, лучшая в мире семья. Что может быть ценнее? А еще после возвращения меня ждет новый интересный проект. Очень хочется поскорее приступить к его реализации. До войны я был совладельцем двух небольших компаний. Очень хотел работать кристально честно, что в нашей стране достаточно сложно. Прочитав соглашение об ассоциации с Европейским союзом, а там около 300 страниц, увидел свет в конце тоннеля. Понятное дело, когда Янукович отказался его подписывать, в первый же день вышел на Майдан. Я много лет увлекаюсь философией йоги и исповедую принцип ненасилия - ахимсу. Был уверен, что победить на Майдане можно только без насилия. Вышло, к сожалению, по-другому. Но все равно никогда не думал, что буду воевать. Более того, командовать взводом и силой загонять 40-летних мужиков помыться хоть раз в месяц. Повестку я не получал, мне просто позвонили из военкомата. К тому времени я уже для себя все решил. Были причины не идти: воевать не умею, да и не мое это. Размышлял о том, сколько полезного я мог бы дать стране и армии на гражданке, а сколько, бегая с автоматом. До сих пор не знаю ответа. Но принцип "кто, если не я" все-таки победил. Поэтому с 1 августа прошлого года я в армии. Близкие мое решение поддержали. Хотя для них это большое испытание. То за Майдан переживали, теперь за АТО. Богдана распределили лейтенантом-зенитчиком в 128-ую бригаду из Мукачево, где он родился и вырос В моей, третьей, волне мобилизации еще было много добровольцев. Они, понятное дело, самые мотивированные. А вообще, люди, которые оказались рядом, очень разные. Можно сказать, срез общества. Как-то искал человека, который свободно общается на английском - не нашел ни одного. Интернетом пользуется процентов 20.. У большинства - среднее специальное образование. Средний возраст - 33 года. Есть и 22-летние и те, кому пятьдесят. Насильственно призванные - в большинстве своем любители выпить Пока все были в ровенской учебке, я с астмой попал в госпиталь. Обострение случилось. От переживаний, наверно. В начале сентября уже в составе бригады я оказался в Полтавской области, а часть наших уже были в Луганской области. К началу октября вся бригада собралась в Дебальцево и оставалась там до конца февраля. После этого получили отпуск на 18 дней и вернулись на базу в Мукачево. Я сам, кстати, родом оттуда. Там провели два месяца и в конце мая снова в Луганскую область, где находимся до сих пор. В Дебальцеве я провел четыре месяца. Сначала там было достаточно спокойно. Бои только вдалеке - в Никишино и еще кое-где. Почему-то не давали команды его зачистить. Потом начались обстрелы "Градами" уже вокруг самого Дебальцева. А 4 декабря и к нам "прилетело". Один из снарядов разорвался в десяти метрах от моего блиндажа - прямо на входе в соседний. Ребят там спасло только то, что была надстройка из ящиков. Снаряд взорвался вверху, а в сам вход вошла только болванка. В день того обстрела случился первый "двухсотый" на моих глазах. Молодой лейтенант, хороший офицер… Сначала было очень страшно. Но вспомнишь, сколько за тебя молится людей, - становится легче. Потом уже привыкли и не так боялись. Холодно не было. Еды хватало. Да и не до нее особо было. В туалет бегали между обстрелами - 50 метров быстро туда, потом спринт оттуда. Кого-то и там заставало, потом со смехом рассказывали. Подмога, которую присылали, была не готова к происходящему и сразу отступала. У нас-то по нарастающей было, мы привыкли, а их сразу в пекло - вот и не выдерживали. Когда просят двоих на прикрытие и никто из 60 человек не выходит из блиндажа - какой толк от такого подкрепления? Обвинять в трусости я их не могу. Если бы меня сразу закинули в такой ад без подготовки, сам себя бы не заставил выйти, наверно. Местные в Дебальцево удивили пьянством. Первый раз видел женщину лет сорока пяти, пьющую пиво из двухлитровой бутылки на ходу при минус 22. Мамы с колясками, выпившие по 100 г с утра, - обычное дело. Предприниматели местные относились к нам хорошо. Все, кто сам что-то делал. Иногда деньги брать не хотели за стрижку или там за дворники на авто. Лишь бы мы не уходили. В больнице там тоже хотели, чтобы мы остались. Мы туда много продуктов отдавали - волонтеры привозили в разы больше, чем могли съесть. Хотя были и явно просепарские личности. Как правило - пенсионеры или живущие на социальных пособиях. У кого свой дом или хозяйство больше были за Украину. По крайней мере, так мне показалось. Я спрашивал, почему не уезжаете? Отвечали - из-за квартиры. Мне этого никогда не понять : какая разница снаряду - в квартире ты или нет. Смерть для меня превратилась в обыденность. На войне постоянно кто-то погибает. Запомнились бестолковые смерти по пьянке. Процентов 70 раненых и погибших - из-за алкоголя. Запомнилась смерть повара Саши. В 5 утра готовил завтрак, а тут обстрел. Мы с ним с самого начала перед выездом в Мукачево поссорились, потом подружились, стали подшучивать друг над другом, помогать. Меня не было в лагере, когда это случилось… Меня отправили в командировку в Киев 25 января. Там пришлось задержаться, а потом дорогу к моим перекрыли. Мобильной связи с ними не было, мы только списывались постоянно. Я пытался понять, чем могу помочь. Когда стало ясно, что уже всё, начал поднимать, кого знаю, чтобы выводили войска. Вернулся в Артемовск уже после выхода. Как командир я должен был быть с ними. Комбриг нашей 128-ой бригады и начальник штаба были в Дебальцево до конца. Комбаты тоже. Как и многие другие. Кое-кто пытался "откосить", но это были редкие случаи. Сразу после выхода наградили комбрига и еще, кажется, кого-то из комбатов. Это все. Первые четыре награды наши парни вот только что получили еще за ноябрьские события - бои в Никишино. Пьющих на войну выгоднее совсем не призывать. Они отнимают много времени и внимания. Часто болеют. Слабы и не выносливы. Просыпаются пьяными и в наряд их уже не поставишь. К вечеру выпивают еще раз - опять ищи им замену. Я пытался бороться с этим всеми доступными справедливыми способами. Хоть они там и ограничены. Кого-то яму заставлял рыть, кого-то пугал письмом в деревню. Еще снимал "АТОшные" за пьянку. Бывало, из 20 человек у меня девять их не получали. Так я сэкономил государству 27 тысяч гривен за месяц. Хотя еще дешевле было бы их вовсе не призывать. Лучше всего срабатывала отсрочка положенного отпуска - кто напился, тот в конец очереди. За все это солдаты, бывало, угрожали убить, но никогда никому на меня не жаловались. Не боюсь сказать, я заслужил их уважение. Мне очень повезло с высшим командованием. И комбриг, и начштаба, и начальник артиллерии открыты к новому. Считаю, что только благодаря этим людям здесь сохраняется порядок. Вижу, как они тоже пытаются действовать с позиции здравого смысла и справедливости, бороться с архаизмами. Работают, уверен, больше, чем кто-либо в бригаде. Раньше всех встают и позже всех на отбой. тягнибеда Обещанного дембеля Богдан и его сослуживцы дожидаются в Луганской области Самое неприятное тут - воровство волонтерской помощи. Оно, к сожалению, точно есть, но доказать его невозможно. А еще, что увечья, полученные из-за пьянки, оформляют, как ранения в бою. И это вина не столько офицеров, сколько правил и процедур. Иначе придется не воевать, а заниматься только этим дураком. А еще, например, когда один из наших капитанов - П… - в нетрезвом виде привел шлюх в расположение, избил офицера, а дело на него так и не завели. Кадровые военные трусят и "косят" не больше, но и не меньше мобилизованных. А я раньше думал, что это люди, которые всю жизнь готовились воевать и сознательно выбрали эту профессию. В армии всегда подавлялась инициатива, поэтому 95% кадровых офицеров не думают над улучшениями, не инициализируют их - т.к. не верят в перемены и привыкли работать "по методичке". Здесь сложнее, чем на гражданке. Там неподходящего сотрудника можно просто уволить, а здесь, хочешь - не хочешь, работай с ним. Первое время удивляла сильная поддержка по всей стране. Это непередаваемое чувство, когда встречные машины сигналят, люди машут руками, бабушки крестят. Да и сейчас на Луганщине дети с флагами выбегают на дорогу поприветствовать. Но былой поддержки уже нет. Люди привыкли к войне. Через меня в бригаду пришло помощи более чем на миллион гривен. Спасибо волонтеру Олесе Жмак. 4 джипа, 2 буса, МАЗ-фура, экскаватор, рации на 10 тысяч долларов, несколько тепловизоров, беспилотник, сканер частот, мощная камера наблюдения для корректировщика, планшеты и море всякой всячины (колеса, аккумуляторы, обувь-одежда, печки, аптечки и т.д.). Многое в армии осталось на уровне 70-х-80-х годов. Техника, оборудование. Сейчас артиллерия силами волонтеров наверстывает, остальные - отстают. На карты вручную наносят обстановку, хотя планшетами - быстрее и точнее. Куча бумажек до сих пор заполняется, много писанины. Доверие к командованию основывается на выполненных обещаниях. Нам обещали дембель 1 августа этого года. Почти вся наша бригада служит ровно год. Но вот уже 26 июля, а мы еще на позиции до сих пор. Только чтобы уехать отсюда потребуется недели две, а замены нам еще не видать. Хотя известно, что на учебках много народу мается без дела. Если это отсрочка демобилизации, то следовало честно предупредить о ней за полгода, в худшем случае - за 3 месяца. У всех планы, все хотят справедливости. По году служим - значит по году, по полтора - значит по полтора. Просто объявите об этом сразу. Правила должны быть понятны. Если нам надо остаться для подкрепления новичков, например, то об этом тоже нужно как-то сказать. Потому что у всех есть свои планы. Например, я уже второй раз из-за службы переношу встречу с иностранными партнерами. Если придется сделать это еще раз - мой проект может просто не состояться. И так у каждого. Тем, у кого высшее образование, сейчас предлагают офицерские курсы и контракт. Почти никто не остается. Причины на это две: во-первых, нет четких правил службы, во-вторых, низкая зарплата. Я - старший лейтенант, получаю около 3200, в зоне АТО - около 7000. Самый низкий оклад военного - 2300, в зоне боевых действий - 5900. Я знаю, что тысяч на 15 многие могли бы остаться. Но они лучше в батальоны пойдут - там правила понятнее. Переходить из состояния войны в мирное очень сложно. Когда я выезжал из зоны АТО - отсутствие обстрелов даже давило на голову. Пугающе непривычно было. От шелестящего целлофана шарахался - казалось, что "Град"...
Древопил: Служба безопасности Украины заявляет о присутствии 2 тыс российских военных советников в террористических "ДНР" и "ЛНР". Об этом на брифинге сказал советник председателя СБУ Юрий Тандит, передает Цензор.НЕТ со ссылкой на Украинские новости. Он продемонстрировал видеозапись допроса задержанного 25 июля в Донецкой области российского майора Владимира Старкова, в ходе которой он рассказывает о механизме координации военных Вооруженных сил РФ и местных боевиков на Донбассе. "Если говорить о майоре Старкове, из этой записи можно сделать интересные выводы... он говорит о цифре около 2 тыс. так называемых советников. Это люди (из России), которые находятся здесь, но они даже не в командировке, они состоят на службе", - отметил Тандит. По его словам, эти советники выполняют функции наблюдателей при главарях боевиков или сами руководят воинскими частями боевиков. Также советники занимаются вопросами снабжения террористов боеприпасами и военной техникой.
Древопил: Широкино, небольшое село возле Мариуполя, твёрдо держится на первых местах в рейтинге зрады. Непоколебимо. Этому способствуют и активные боевые действия в феврале 2015 года, и перманентные пострелушки в последующем. Мы попробуем разобраться в боевых действиях в феврале, роли этого населённого пункта в обороноспособности Мариуполя и его необходимости. Февральские бои за Широкино начались с ухода в ночь на 10 февраля связки МВДэшных батальонов. «Азов», «Донбас», «Свята Мария», «Східний корпус», «Скіф», РСН «Берда», запорожские, бердянские… может, кого-то не упомянул, сорри, забыл, но общий состав, думаю, понятен. На тот момент Широкино никем не контролировалось, в задней его части находилось здание, в котором сидели несколько сепаров, да на блокпосту между этим населённым пунктом и Саханкой находились 6-8 сепаров. «Азов» с другими батальонами прошёл победным маршем по Широкино, занял «Маяк». Рядом с «Маяком» уже были вырыты какие-то начальные укрепсооружения, пара ВОПов там точно уже тогда были. Пройдя по Широкино, «Азов» уже не обнаружил сепаров на их позициях, так как те не стали дожидаться грандиозного шухера и ушли в Саханку. В которой на то время была довольно крупная группировка с артиллерией, танками и регулярными военными подразделениями одной северной недоразвитой страны. Бодаться с Саханкой – это было довольно непросто, хотя на этом участке именно она имела более приоритетное значение. Заявленный «Азовом» штурм Новоазовска, оставляя за спиной укреплённую Саханку, – ну такое себе «стратегическое» решение… Но мы продолжим. С Саханки начали сыпать по Широкино, и всем, кто там оказался, стало плохо. У «Азова» и «Донбаса» начались потери, а в Широкино начали выдвигаться штурмовые группы сепаров и северян. В итоге подразделения батальонов МВД в этом населённом пункте оказались скованы боем, а так как они действовали не в рамках согласованной с ВСУ операции, то прикрытия из танков и арты согласно поставленной задачи они не имели. Через пару дней 79-ке штаб сектора ставится задача через 15-й блокпост выдвинутся на укрепы на окраине Широкино, закрепиться там на господствующей высоте, прикрыть и деблокировать «Азов». Собственно, такая же задача была поставлена морпехам и танкистам 17-й танковой. В само Широкино ВСУ задача заходить не ставилась, штаб сектора не особо горел желанием сводить боевые действия в районе до контр-страйка в этом населённом пункте. Тем более, что его разведки нормально произведено так и не было. Те данные, что поступали от «Азова», сильно рознились: одни говорят, что Широкино пустое, заходите; другие – что мы тут в окружении, разблокируйте нас… Так оно же пустое, в каком же вы окружении? В общем, трэш и угар. Пока ВСУ подходили и брали первую линию обороны под контроль, батальоны МВД перестали контролировать село, заняли круговую оборону и начали отстреливаться. Сепаратисты контролировали огнём близлежащие к Саханке дороги, они спокойно зашли по ним в Широкино и начали там боевые действия, постепенно беря этот населённый пункт под контроль. ВСУ выдвинулись на позиции совместно с азовцами, которые ехали на помощь своим побратимам, и с нацгвардейцами. Никто взаимодействия между подразделениями не организовал. Командиры подразделений ВСУ друг между другом взаимодействовали, а вот с батальонами МВД – довольно слабо. Разная связь, непонятно, кто там какие задачи выполняет. Отсутствие единого центра и даже понимания, какой конкретно там личный состав и где воюет – всё это создало для ВСУ определённые проблемы в коммуникации. Общая задача на месте была непонятна, вернее, ВСУ её знали, а вот батальоны МВД – не особо. Десантники пытались наладить связь с «Азовом», так как его бойцов там было большинство и надо было в основном с ними работать. В итоге, толку с этого было мало, так как радиостанции у всех разные, частоты у всех разные, каждый выполняет свою задачу, в общем ВСУ подолбались с координацией всего этого и плюнули. Когда ВСУ заходили на «Маяк», все дороги Сопино и Бердянского уже вовсю крылись РСЗО, ствольной артой, миномётов даже не считали. ВСУ зашли на «Маяк» по дороге через Бердянское, по основной и по полевой дорогам. Под обстрелом. Причём, как потом говорили, артиллеристы у сепаров были очень непростые. На самих позициях сепаров наши бойцы ложили и чеченцев, и якутов; по сути, местные пропали оттуда в первый же день, и к Широкино подтянулись северяне с Новоазовска и Саханки. Где-то там бегал и Моторола со своим подразделением, но особо его бойцов не видели там. Когда ВСУ стали на «Маяке», задачи им начали сыпаться, как из рога изобилия. Стань на западную сторону населённого пункта. А, нет, давай на восточную. Ой, стой, там всё заминировано, назад. Всё, придумали, стань с «Азовом» на одни позиции, разбавь его бойцов и поддержи. Ок, говорят ВСУ, мы готовы стать с «Азовом», дайте нам связь! А связи нет, какой-то командир «Азова» сидит в бункере в «Маяке», связи с ним нет. Для тех, что в самом Широкино, тоже непонятно как что организовывать, на связь выходят какие-то Андреи, Сергеи и Олеги, каждый дает своё указание, каждый из них – командир… Десантура укрепляется севернее позиций «Маяка». В это время азовцы с нацгвардейцами начинают ставить свои подразделения позади и перед позициями десантуры. «Почта» (комбат 3-го батальона 79-ки) попросил перейти их на позиции южнее «Маяка», там была выгодная позиция. Перекрыли береговую линию, на неё подошли морпехи с 36-й бригады, которые разместили резервы в районе Сопино и повзводно отправляли свои подразделения к Широкино. Морпехи имели очень мощную группировку. Они зашли на «Маяк» и по линии обороны поддерживали «Азов». Там же произошёл общеизвестный случай с засадой, когда азовцы предложили морпехам пойти на зачистку Широкино, взяли БМП с экипажем и поехали в этот населённый пункт. Там «коробочка» попадает в засаду, начинается бой, после чего азовцы отходят, а морпехи начинают отстреливаться и через время тоже выходят из боя, злые и немного агрессивные на попытки очередного командира МВДэшного батальона ими покомандовать. Ну, хорошо, что без потерь… Десантура организовала связь с морпехами и началось взаимодействие между их подразделениями, а танкистов пытались использовать все: и десантура, и морпехи, и азовцы. С 14-15 февраля наступал режим прекращения огня, и ровно в 21:00 сепарская арта замолчала. Были вынесены двухсотые и трёхсотые с Широкино, морпехи и десантники начали собирать по селу заблокированных и просто брошенных бойцов. Если не считать периодической стрелкотни, то было довольно тихо. А потом кто-то пальнул из миномёта по сепарам – и началось опять. Сепары начали в ответ накрывать артой. В ответ включились наши для контрбатарейной стрельбы, и всё понеслось по новой. Десантники и морпехи с азовцами к тому времени были довольно крепко усажены на линии обороны у «Маяка» и выдерживали артобстрелы, что и как там предпринимать – всем было уже ясно и понятно, наладилась какая-то координация в боевых действиях. «Азов» в тех боях потерял очень немалое количество личного состава. Мне разные люди называли количество около 50-ти трёхсотых. Двухсотые тоже были. Точные цифры неизвестны, но ходили слухи о потере боеспособности 60-70% личного состава. Там же был брошен «Кугуар». Его потом подорвали разведчики 79-й бригады, чтоб не достался сепарам в исправном состоянии. «Донбас» тоже понёс потери, хоть и не настолько критичные, как «Азов». Были несколько двухсотых и трехсотых и у 79-ки с морпехами. С 15-16-го числа «Азов» от Широкино отошёл, в селе осталась группа «Донбаса», человек двадцать; на северной окраине тоже был «Донбас», точное количество мне неизвестно. На самом «Маяке» и на укрепах были нацгвардейцы, ВВэшники, морпехи и десантура. Нацгвардейцы нагнали там техники, поставили её плотно, что, в общем-то, тоже порадовало сепаров. «Маяк» он по своей сути небольшой, плотно ставить там технику нельзя. Так, сгорел БТР морпехов, снаряд попал в поставленный там «КрАЗ» нацгвардейцев, а сдетонировавший потом боекомплект поджёг БТР морпехов и стоящую рядом «шишигу». Стало понятно, что операция по героическому захвату Широкино ушла лесом. «Азов» заявил о контроле над этим населённым пунктом, но мы тогда село не контролировали, как, впрочем, и сепары, которые всё старались выгодно закрепиться в нём. В самом Широкино были здания, в которых можно было закрепиться и, например, корректировать арту. Они закрепились там на двух фермах, сепарские танки выскакивали с их блокпоста на восточной окраине села, на возвышении тоже катались танки и постреливали оттуда. Вся крупная арта по Широкино работала с Саханки, миномётки и гаубицы ВСУ работали на её подавление. За самим Широкино выставлялись какие-то миномётки сепаров, но существенного вклада от них не было. 16 февраля было принято решение рыть линию обороны от Бердянского. Десантура посоветовалась с морпехами, выехали на места и указали инженерам, что там и как делать. Делалось это для следующего: если «Маяк» прорвут, то будет линия обороны второго эшелона, с которой можно будет сдержать врага. Так была выкопана вторая полноценная линия обороны с РОП, блиндажами и прочим. Но «Маяк» держался, морпехи с десантурой и нацгвардейцами его держали и удержали. На «Маяке» делались ротации раз в несколько дней. Потихоньку вырывали и насыпали укрепрайоны на «Маяке». 19 февраля армейцы занимались не вынашиванием идей по зачистке Широкино, а организацией обороны рубежа, защищающего как от Широкино, так и от Саханки. Рубеж уже был набросан, велись работы. Приняли решение, что 79-ка займёт армейский рубеж, морпехи уйдут «домой», а укреп на «Маяке» займет Нацгвардия, которая тогда считала, что это не её задача и это должны выполнять армейцы. Её возражения были приняты,79-ка полностью поменяла Нацгвардию, предварительно выставив штабу сектора условие, что десантура единолично займёт эти позиции без батальонов МВД. Условие было принято, РТГр 79-ки зашла повзводно на линию обороны «Маяка» и там закрепилась. Остатки «Донбаса», «Азова» и других МВДэшных батальонов с «Маяка» вывели. Позиции у «Маяка» также прикрывала миномётная батарея 79-ки, в Бердянском был резерв. Вот такие три группировки 79-ки там остались и контролировали ситуацию с 19 по 25 февраля. Были обстрелы, позиционные бои, у 79-ки были два двухсотых и два трехсотых. К 25-му числу крупная арта сепаров начала затихать. Сепаратисты перестали проявлять инициативу. Они, растянувшись по селу, просто начали перестреливаться стрелковым, миномётами, АГСами, редко – танками. 79-ка отвечала им взаимностью. Когда надо было, подъезжали танки 17-й танковой и помогали. Когда в штабе сектора увидели, что ситуация уже успокаивается, на вторую линию обороны завели запорожский 37-й БТрО, а на первую линию опять зашли «Азов» и другие батальоны МВД. 79-ка, выполнив задачу, вернулась в Розовку. Там и остается, периодически выезжая на помощь тем или другим подразделениям, особенно артиллеристы и миномётчики. Так закончились боевые действия за Широкино. Впоследствии «Азов» неоднократно выставлял претензии десантуре и морпехам за то, что они не захотели идти с ним «отбивать» Широкино. Десантура и морпехи в ответ аргументировали, что, мол, спасибо, мы с вами попытались повоевать по-вашему, без нормальной координации, разведки и связи, когда каждый Вася, Петя, Серёжа – командир; нет, спасибо, больше не хотим. Потом были идеи зачистить Широкино, но без поддержки арты (Минские соглашения детектед) эти идеи так и остались идеями, так как завести роту в это село на убой без поддержки арты – это глупость. Так и остались эти предложения витающими в воздухе. Частично восточная окраина оставалась под контролем ВСУ, она хорошо просматривается, её можно контролировать. Указанный населённый пункт после этих боев не был под контролем ВСУ, что бы там не рассказывали впоследствии Семён Семенченко и его пресс-секретари. По мнению ВСУ, к Широкино – слишком большое внимание, хотя стоило бы его обратить к обороне и других городов в секторе. Демилитаризация этого села может происходить только при условии оставления «Маяка» за ВСУ, так как это господствующая высота, и если её займут сепары, то им стоит лишь развернуть орудия и они будут бодаться со второй линией обороны у Бердянского. И я полностью поддерживаю ребят с «Донбаса» и «Азова», которые настаивают на том, чтобы «Маяк» остался за нами. Сам «поход на Широкино» не был общевойсковой операцией. Как говорили офицеры ВСУ, если уже и было куда идти, то на Саханку. Да, это было бы тяжело, были бы гораздо более трудные бои: Саханку потом бы крыли с Новоазовска неслабо. Но там можно было закрепиться и держаться, а огнём – контролировать дорогу к Новоазовску и удерживать в этом районе ключевой путь, нужный для обороны Мариуполя. А Широкино – это просто село в яме, в которой неудобно вести боевые действия, и там важна лишь господствующая высота «Маяк». В свете последних событий на тему «зрады с Широкино и необстрелянных морпехов, которые непонятно как будут держать Широкино», в данной статье как раз эти «необстрелянные морпехи» и упомянуты. 3-й батальон 79-ки тоже никуда оттуда не делся, и что такое Широкино и иже с ним – прекрасно знает. Также в секторе сейчас находятся и другие батальоны 79-ки, которых после сектора «Д», Дебальцево, Саур-Могилы и ДАП, думаю, не ставили бы для обороны сектора «М», чтоб слить там чего-то. Это не считая ещё разных там танкистов, ракетчиков, артиллеристов и многих других. Более того, те офицеры, которые обороняют этот сектор, полностью уверены, что его обороноспособность только улучшается. Видимо, что-то знают. Какой вывод со всей этой «анатомии Широкино»? Да очень простой: бои за этот населённый пункт оказались лишь ответной реакцией на попытки батальонов МВД взять его под контроль. До того, как они в него зашли, он не особо интересовал сепаратистов. Штурм Мариуполя через Широкино – это невыгодное направление: с одной стороны – море, по центру – «Маяк» (который не под сепаратистами), за Бердянским и Сопино – полноценные линии обороны, плюс поддержка артиллерией. Нет у сепаратистов при штурме на этом направлении возможности манёвра. А вот равнина с Саханки – гораздо более приоритетное направление для гипотетического штурма Мариуполя, да и Саханка – гораздо более важный населённый пункт. Так что перестаем отвлекаться на Широкино, есть гораздо более зрадные населенные пункты, которые уже второй год всё сливает, сливает, да никак не может слить наше командование. Наверное, плохо сливает…
юррий: Древопил пишет: Да, это было бы тяжело, были бы гораздо более трудные бои: Саханку потом бы крыли с Новоазовска неслабо. Но там можно было закрепиться и держаться, а огнём – контролировать дорогу к Новоазовску Кто про что, а вшивый про баню. У нас мир. Минские соглашения. Али запамятовали.
Древопил: В эти дни будет годовщина Иловайскому котлу. Он стал самым крупным и трагическим событием этой войны. Сотни погибших и пропавших без вести добровольцев и военнослужащих. До сих пор так и нет ответа на вопрос: так кто все-таки виноват в том, что случилось? «Вести» пообщались с бойцами, которым удалось выжить в этом пекле. «У нас не было оружия» Замкомандира взвода Нацгвардии Украины Александр Маслов с позывным «Гном», который в те дни находился в самом Иловайске, вспоминает, что сильный и точный артобстрел врага был накануне Дня независимости. «Была ночь, и все вокруг горело. А отстреливаться было практически нечем», — говорит Маслов. А 25 августа ребята уже узнали, что оказались в окружении. «К 27 августа мы были уже в двойном окружении, подтянулись российские военные, которые помогали боевикам. А у нас практически не было оружия. Потом появились слухи «с большой земли», что можно выходить небольшими группами. В этот день дали зеленый коридор всем раненым, их выпустили с белыми флагами. На следующий день мы сформировали колонну и уже утром 29 августа начали выходить из Иловайска. В Многополье мы разделились на две колонны. Ту, в которой я ехал и ребята из батальонов, в частности, «Донбасса», «Кривбасса», «Свитязя», обстреляли из «Градов», минометов и танков. Все происходило очень быстро. Сначала мы пытались отбиваться, но бесполезно, через сутки я попал в плен к российским офицерам», — рассказал Маслов. Ребятам пришлось уничтожить свои мобильные телефоны и оружие — такой был приказ: если попадешь в плен, то оружие должен уничтожить. Некоторые пытались сохранить флешки с видео и фотографиями, которые позже и просочились в интернет. «В отличие от боевиков, российские военные дали нам еду, медикаменты. Но мы пробыли у них сутки, а потом нас передали уже боевикам. О плене я вспоминать не хочу. Только через десять дней нас обменяли, и мы вернулись к своим», — добавил боец. Неизвестные истории о боях за Иловайск. Фото 1 Фото - Министерство обороны Украины Из 220 донбассовцев погибло 50 Боец батальона «Донбасс» с позывным «Странник» рассказал, что всего в Иловайске находилось 220 донбассовцев, а при выходе из окружения погибло 50 человек. Боец встретил 22 августа свой день рождения, а уже 23 числа молился в укрытии, чтобы он был не последним: Когда нас окружили, мы могли успешно выйти и дать бой. Если бы была команда и данные разведки. Но был приказ держать Иловайск до последнего. Мы должны были дать противнику укрепиться, а потом обстрелять его позиции, дороги, перекрыть поставки припасов. Все решено было за нас, на войне мы подчиняемся приказам «При себе у нас были автоматы, РПГ (ручной противотанковый гранатомет. — Ред.) и СПГ (станковый противотанковый гранатомет. — Ред.), боевики же стреляли из танков, минометов и «Градов». Стреляли достаточно метко, видимо, координаты могли сообщать им как местные, так и корректировщики, — говорит боец. — А 29 августа мы начали движение по зеленому коридору на Новоекатериновку, где нас обстреляли. Мы были, как в тире, — на виду, но не успевали даже паниковать. Колонна просто распорошилась. Смутно помню, как попали к деду с бабкой в ближайшем селе. Вместе с ними и многими ранеными прятались от обстрелов. Они и рассказали, что боевики еще за неделю окапывались вдоль дороги и готовились нас встречать. Сложно говорить о виновных. В Генштабе многое делали не по-человечески по отношению к нам. Я вот пишу небольшие рассказы о том периоде. Может, получится какая-то история», — добавил он. Помогали местные Младший сержант полка «Днепр-1» Роман Зиненко, позывной «Седой», рассказывает: «Еще 28 августа я был в Иловайске возле местной школы, она была вся разбита. О ней я вспомнил через несколько дней, 1 сентября, когда привел свою дочку в школу уже в Днепропетровске. Вокруг смех, веселье, цветы. А у меня перед глазами тот бой и та школа, вокруг — огонь и смерти», — вспоминает Роман. По его словам, Иловайск имел стратегическое значение. «Удержав позиции там, мы могли идти в наступление на Донецк, так как уже формировалось кольцо вокруг него и трассы на Харцызск. Была бы ситуация, как и со Славянском, когда боевики просто оставили город без особого сопротивления, — отметил «Седой». — Все понимали, что лучше выходить пешим ходом, но ослушаться приказа не могли — ехать нужно было на технике. Там любая техника становилась братской могилой, тем более что стреляли прицельно». Колонну разбили, уцелевшая техника и машины поехали врассыпную. «Между Новоекатериновкой и Комсомольским машину, на которой я ехал, подбили. Погиб командир, вокруг кровь, все горит. За нами ехал БМП, в который попал снаряд. Урывками запомнилось, как разлетались и горели ребята, один из них повис на проводах... 11 человек, в том числе и я, перебрались в «зеленку» и уже ночью пешком продолжили путь на Комсомольский. Одного раненого оставили, так как у него началась истерика. Позже узнали: ему удалось все-таки выбраться. Идти было тяжело, мы были без сил, тяжелораненые плохо передвигались сами. За ночь прошли только два километра. В течение этого времени получали СМСки — вроде как от наших, а потом оказалось, что от боевиков, — о том, что в населенном пункте нас ждет Красный Крест. Но руководство вовремя сообщило о том, что его уже контролируют сепаратисты. Мы просто вышли на дорогу. На дороге нам помог мирный житель, который четверых раненых отвез в Бердянск. Не взял денег и сепарам не сообщил. Оставшиеся четыре человека добрались до нашего блокпоста под Раздольным. Нас отвез таксист, который тоже помог. Там уже двоих раненых отправили вместе с гуманитарной машиной, а я и еще один боец дождались колонну и вместе с ней попали в Волноваху, потом — в Днепропетровск», — продолжил он. «Не мне судить, кто виноват, я видел ситуацию изнутри. Как на самом деле происходили все переговоры и были ли они вообще, нам никто не говорил». «Из плена меня забрала мама» Военнослужащий из разведроты ВСУ с позывным «Актер» говорит, что по факту там погибло более 1,5 тысячи человек: 27 августа боевики дали зеленый коридор для выхода раненых бойцов АТО из Иловайска. Но их никто не выпустил, их уничтожили как пушечное мясо. Мы уже, когда выходили своими колоннами, видели сожженную технику и разбросанные тела наших бойцов. Никто их не вернулся забрать: ни Красный Крест, ни волонтеры Они остались одни, потому что в самом начале генералы и руководство покинули свои позиции еще до выхода из Иловайска. «Когда начался обстрел, все бежали кто куда. Нас разбили в пух и прах. Меня ранило в ногу, и я вместе с товарищами 12 дней в лесу просто ждали в окружении русских. Они ушли через 5–6 дней. А на 12-й день мы вышли из своего укрытия в поле. Картина ужаснула: разбросанные, сожженные тела наших ребят и смрад. Мы зашли в ближайшее село, где нас накормили, напоили местные жители и... сдали сепаратистам в плен», — отметил «Актер». В плену боец пробыл 18 дней. «Ко мне хорошо относились, кормили, поили, оказывали медпомощь. Забрала меня на родину мама. Ни руководство, ни организации по обмену пленными, ни волонтеры не искали и ничего не делали. Мама сама приехала и забрала», — добавил боец. Главный военный прокурор Анатолий Матиос заявил, что обвинительный акт по Иловайскому котлу направлен в суд. Как удалось узнать «Вестям» из собственных источников, громкое дело, насчитывающее более сотни томов, состоит на 90% из различной военной документации. Более того, провал Иловайской операции хотят списать на тогдашнего командующего штабом сил АТО генерала Виктора Назарова — того самого, которого уже обвиняют в том, что по его вине террористы сбили самолет Ил-76 с десантниками на борту. Еще в материалах следственной комиссии парламента о Назарове была собрана самая нелестная информация, где он якобы чуть ли не открытым текстом говорил командирам подразделений, которые пытались донести до начальства всю бессмысленность нахождения под Иловайском в условиях наступления превосходящих сил противника: «Не ссы, не впервой». Кроме этого, одной из главных причин массовой гибели военнослужащих следствие считает оставление позиций некоторыми командирами и нарушения международных правил ведения войны со стороны РФ, когда по обещанному зеленому коридору открыли ураганный огонь. Согласно отчету парламентской ВСК, потери только подразделений МВД и Национальной гвардии в зоне Иловайска с 24 августа по состоянию на 20 сентября 2014 года составили: убитых — 31 человек; раненых — 170 человек; умерших вследствие ранений — не установлено; пропавших без вести — 65 человек; пленных — 98 человек. Тем временем В Генштабе рассказали о сокрушительном поражении войск РФ в Иловайске Сколько убитыми потеряли Вооруженные силы, таких данных комиссии Минобороны и Генштаб так и не предоставили, ссылаясь на секретность этих документов, но главный военный прокурор Матиос недавно озвучил эти цифры. По его данным, только в августе 2014 года погибли 366 и пропали без вести 158 украинских силовиков, 429 украинских военных получили ранения. На возражение волонтеров, что погибших больше, в прокуратуре парируют, что много людей пропало без вести, поэтому в число потерь их не вносили.
Древопил: 26 августа, ровно год назад, в бою под Иловайском наши окруженные войска захватили новейший российский танк Т-72 Б3 выпуска 2013 года, оснащенный радиоэлектронной аппаратурой французского и белорусского производства. Как это было, "Цензор.НЕТ" рассказал полковник Михаил Ковальский, на то время - начальник инженерной службы оперативного командования "Юг". "Я находился вместе с командующим на блокпосту 39-06 под Иловайском. С утра 24 августа поступила информация о продвижении российских войск, в 13 часов 24 августа эта информация подтвердилась - стало ясно, что трасса на Старобешево перерезана и мы попали в тактическое окружение. Стало ясно, что надо занимать круговую оборону, иначе нас просто сомнут с тыла. В тылу у нас не было никаких резервов, поэтому пришлось создавать сборные отряды. Командующий поставил мне задачу прикрыть наш тыл в районе населенного пункта Агрономическое. Это всего в 5 километрах от блокпоста, где размещался наш командный пункт. Для выполнения задачи я собрал тех, кто был в моем подчинении - это 30 воинов-саперов из состава 91 инженерного полка и саперов 51-ой механизированной бригады. Мне также придали одну БМП-2 из 51-ой бригады, командир - позывной Леший. Мы выдвинулись в Агрономическое и заняли позиции между заброшенными строениями. Недалеко от нас была высота 204,2. Я организовал оборону следующим образом: мы отрыли траншею, в траншее для каждого бойца была отрыта индивидуальная щель-укрытие. Также мы осуществили минирование на дистанции до 1 километра дорог и просек в лесополосах, которые примыкали к нашим позициям. Вокруг нашей позиции я установил управляемое минное поле из МОН. БМП мы не окапывали - она стояла за домами и должна была маневрировать, внезапно выкатываться и наносить удар. Других вариантов не было - у БМП оставалось около 100 снарядов. Наше вооружение - автоматы и несколько гранатометов. Для большинства саперов это должен был быть первый огневой бой. Поэтому я уделял большое внимание инженерному оборудованию позиций, чтобы придать солдатам уверенности. Российский Т-72Б3 мы захватили неожиданно для самих себя. Примерно в 12.00 26 августа мы увидели как прямо на нас идет колонна противника. Впереди танк, за ним 6 БМД. Я дал команду БМП, она выкатилась, и примерно с дистанции 400 метров мы открыли огонь. Танк остановился, и у него что-то вспыхнуло и загорелось на башне. БМД высадили десант и, увидев, что танк стоит, развернулись и начали отходить. Пехота тоже начала отход вдоль посадки. Одна из БМД получила попадание снаряда, но смогла уйти. Других потерь противник не понес. Мы прочесали местность, и тел погибших не обнаружили. Стреляли они куда попало, так что и у нас никто не пострадал. Танк хотели подорвать, но я посмотрел - танк был полностью исправный, повреждения были косметическими. Был ранен, видимо механик-водитель, потому что на башне были следы крови. Всех раненых противник забрал с собой. При прочесывании мы обнаружили брошенную исправную снайперскую винтовку российского производства. Танк также был российским - в нем нашли все формуляры и документы, танк был из состава 8-ой мотострелковой бригады ВС России. Один из моих саперов сумел его завести, и мы его забрали. После этого наши позиции в Агрономическом начала накрывать российская артиллерия. Ночью к нам прибыло подкрепление - 6 БМП. Не все они были исправны, но зато у них были ПТРК, причем были и треноги для ПТУРов. Никто из моих саперов стрелять из "Фаготов" не умел. Чтобы провести обучение, я решил все-таки одну из ракет выстрелить. 27 августа два российских Т-72 вылезли на высоту 204,2 и начали обстреливать наши позиции прямой наводкой. И вот наводчик "Фагота", который вчера выстрелил первый раз в жизни, открыл огонь по танку. Первая ракета зацепила траву и ушла в небо. А вторая - прямое попадание. Танк чуть сдал с высотки, и остановился. Мы не стали добивать - у нас осталось несколько ракет. Однако другие танки выезжали, стреляли по нашим позициям и укрывались. Один из снарядов попал в мой штаб - меня контузило, но я остался в строю. Накрывало очень плотно. Постоянный беспокоящий огонь противник вел также из минометов и гаубиц. Они били всю ночь. Мы обнаруживали вспышки, и я направлял туда огонь нашей артиллерии. Также били по обнаруженным целям все 27 августа и 28-го примерно до обеда. Какая-то наша батарея била, но не вполне точно, а вот минометная батарея - позывной Слива, которая находилась в Грабском, стреляла прекрасно. На наших минах за лесополосой подорвалась МТЛБ противника и КАМАЗ. Захваченный танк мы сами использовать не могли - не было наводчика. Разбирались с его электроникой - там и навигационная система, и тепловизионные прицелы. Пулемет на башне научились использовать, а вот стрелять - нет. Поэтому передали танк начальнику бронетанкового вооружения ОК "Юг" полковнику Жене Сидоренко, ( о котором писал Цензор.НЕТ), он на нем наводчиком воевал. Командующий за захваченный танк сделал моим саперам подарок - две палки копченой колбасы. Ребята были очень довольны. Долго удерживать нашу позицию было невозможно. Главной проблемой была нехватка воды. Деревенские колодцы в Грабском и Агрономическом обеспечить наши подразделения водой не могли. Вначале набирали воду местные жители, а потом уже мы, военные. 28-го я прибыл на собрание офицеров к командующему - генерал-лейтенанту Руслану Хомчаку. Все офицеры высказались за выход с оружием. Сейчас я читаю много критики в адрес Хомчака. Я скажу, может, непопулярную вещь, но я так думаю. Все управление держалось на генерале, и я очень уважаю Руслана Борисовича как командира. Я прошел через мясорубку, и я доверяю Хомчаку, и для меня было честью не один год служить вместе с ним и сражаться в Иловайске. 28-го вечером я получил задачу провести ночью машину с ранеными. На машине был красный крест. Мы его подсветили фонарями, и поехали. Я сел в кабину. Но только мы выехали из Многополья, как со всех сторон по машине открыли очень плотный огонь. Пришлось срочно вернуться. Машина была вся изрешечена, но раненые, слава Богу, не пострадали. Утром - приказ на выход. На выходе из Агрономического я увидел еще два уничтоженных российских Т-72. У одного оторвало башню. Это стреляли не мы - вероятно, что это результаты огня нашей артиллерии или минометов. Вблизи Грабского я установил несколько мин-сюрпризов - я потом слышал в Донецке, что они нанесли урон противнику. Мы пошли вперед двумя колоннами. Это был ад. Нас начали расстреливать со всех сторон, позиции противника были многослойные, и пройти все рубежи мало кому удалось. Я смотрел, как взрываются вокруг меня машины, как разрывает людей... Наша колонна прорвалась в Новокатериновку, и здесь мы рассыпались между домами. Никакой организации уже не было. Все выходы из Новокатериновки блокировали российские войска. Они открыли мощный огонь по селу. И тут ко мне подошли местные жители и стали умолять покинуть село, потому что их дома уничтожаются один за другим, а тут есть дети, старики, которым не уйти. Боеприпасов и боевой техники для серьезного боя у меня не было. У нас не было выхода. Со мной в машине был пленный российский десантник из 31-ой десантно-штурмовой бригады Руслан Ахметов. Я оставил его, а сам пошел на переговоры к россиянам. Меня встретил один из командиров - без знаков различия. Вел себя нахально - сказал, что накануне его часть "разбахала" одну из наших частей, которая шла к нам на помощь. Потом я узнал, что речь шла о ротно-тактической группе 92-ой бригады. Но мы с российским командиром договорились, и он прекратил огонь по селу. Представился начальником разведки, я так понял, батальона или полка. Взамен на Ахметова он выпустил более 60 наших воинов - они в тот же день оказались на нашей территории. А меня взяли в плен. Тут я увидел, что наше командование о нас вспомнило. Наша артиллерия начала бить по району Новокатериновки, но очень не точно, далеко от российских позиций. И тут над Новокатериновкой внезапно появились два наших штурмовика. Они нанесли точный удар по российским позициям. Но, увы, один самолет был сбит на моих глазах ракетой самоходного ЗРК "Стрела-10". Видимо, летчики передали более точные координаты. Потому что вскоре я вместе с другими пленными попал под плотный артиллерийский обстрел на российских позициях. Два часа украинская артиллерия довольно метко накрывала российские позиции. Все попрятались кто где, я прятался под российской БМД. Затем я осмотрел оборону российского подразделения, где меня держали. У них был окопан только один танк - БМД окопов не имели, и должны были маневрировать. Больших потерь они, надо признать, в бою не понесли. Знаю, что в соседних подразделениях у них потери были. У меня после той крови и страданий, которые я видел, а возможно, и из-за двух контузий, совсем пропало чувство страха. Я требовал от русских помогать раненым, давать еду и воду людям. Это был для них сложный вопрос. Многие российские солдаты сами выглядели как оборванцы. Грязные, замученные. Офицеры рассказали, что их перебросили в Украину еще 21 августа, но снабжение им никто не организовал. Они ели то, что взяли с собой, и пили то, что найдут. Воды у них у самих было недостаточно. Меня держали с завязанными глазами - я был в офицерской форме, со всеми документами. И тут ко мне подошел какой-то офицер. Он сказал, что полковник вооруженных сил России, и он очень мне сочувствует, постарается, чтобы мне не доставили неприятностей. И тут, чтобы забрать меня в Донецк, приехали какие-то чеченцы. Но российский полковник меня чеченцам не отдал. Россияне меня передали кому-то. Но в плену я был недолго - всего 10 дней. Меня обменяли. Сейчас я в госпитале, спасибо, что позвонили, а то я думал, что все уже забыли Иловайск. Там погибло двое моих саперов. Им, мертвым, дали ордена. Живых не наградили ни одного. Обидно, конечно. У меня нет наград и у моих ребят тоже нет, а ведь мы сделали очень немало на войне и до, и после, и во время Иловайска. Но хоть я и полковник, а мое мнение ничего не значит. Такое впечатление, что государству нужны только мертвые герои Иловайска. А живые напоминают о неприятном... С саперами, с которыми прошел Иловайск, поддерживаю контакты. Им я говорю так, чтобы не обижались и продолжали служить: "Мы пошли на войну чтобы делать нашу работу. И мы сделали свое дело хорошо, потому что нам досталась самая главная награда - мы вернулись домой живыми".
Древопил: ДОБРОВОЛЕЦ МАКСИМ (ДЖИН): "НАКАНУНЕ РАССТРЕЛА КОЛОННЫ МЫ САМИ СОБИРАЛИСЬ УХОДИТЬ ИЗ-ПОД ИЛОВАЙСКА, НО НАМ ПООБЕЩАЛИ КОРИДОР, А ПОЛУЧИЛСЯ – ПЛЕН" Нашу попытку выйти из города можно было назвать дезертирством, но в уставе есть такое понятие, как невыполнение преступных приказов. А приказ находиться в Иловайске на тот момент был преступным, потому что мы несли потери, а командование не предлагало никаких действий. Я считаю, что совесть любого бойца чиста, если он разворачивается и уходит, когда его заставляют бестолково умирать. Я родом с Донбасса, из Красноармейска. Меня хорошо знали в городе, и компания друзей у меня была большая и интернациональная. Но так получилось, что когда начались события на востоке, некоторые из них стали главарями сепаратистских дээнэровских ячеек. Пацанам посулили хорошие должности и они согласились, хотя за полгода до этого кричали, какой Путин негодяй. Но вдруг оказался героем, который освободит восток от бандеровцев. джин Получилось, что все друзья оказались по ту сторону. Двоих я даже видел в сепарских видео-роликах. Многие из них удивились, что я за Украину. Я закончил горловский ИНЯЗ. Помимо английского изучал историю современных войн. И даже выступал с этой тематикой на конференциях. Я был крайне возмущен властью Януковича. Понятно дело, что воруют и сейчас, но тогда было отвратительно понимать, что людей за скот держат. Поэтому я поддерживал Майдан и очень радовался, что наш народ имеет какую-то силу воли, свой характер. Он поднялся и доказал, что власть этих бандитов и негодяев можно свергнуть. Увы, участвовать в этом движении тогда не мог - тяжело болел мой отец, и я должен был оставаться дома. У меня есть друзья и в Центральной, и Западной Украине. Поэтому я видел и понимал, что никакой угрозы со стороны запада на востоке не было. Ополченцы - проплачены, это было ясно. Лично у нас в городе собрали наркоманов, бандитов, причем, в основном, низкого звена. Ну и погнали их выполнять задачи. Как человек, изучающий историю, я понимаю, что все, что несет Россия, - это алкоголизм, разрушения, деградация. Я не пойму, чем россияне сейчас гордятся, выкрикивая "я - русский", "Богом избранная Россия" или еще что-то в этом роде. Блин, ребята, все, что у вас есть - это достижения Европы. Андрей Кончаловский привел статистику по абортам, по алкоголизму, по наркомании, по детдомам в стране. Чем там гордиться? Хотя не спорю, что в России есть достойные люди. Но в целом, те, кто олицетворяют общество и власть - это рабы и чекисты. А относительно нашей страны, я поддерживаю позицию Яроша, что нам нужно самоопределение. Потому что у нас всё для этого есть: и ресурсы, и мозги, и потенциал. Прошлым летом я со знакомыми ребятами начал ездить на оперативные выезды. А потом ездил со взводом батальона "Донбасс", который базировался у нас в городе, но официально я оформлен там не был. За свои деньги купил себе охотничий карабин Форт-202 (АКМ со складным набок прикладом), калибром 7,62, с документами и все необходимое оснащение. Первый выезд был в Красногоровку. Мы зачистили город, отошли оттуда, потом его заняли армейцы. Вскоре из Красноармейска я вывез бывшую жену и двоих детей, чтоб обезопасить их жизни. Как раз в это время мне позвонил мой боевой товарищ Саша Шаман и спросил, еду ли я в Иловайск. Там уже шли бои и были потери. Я решил, что еду. Мы собрались полуорганизованной кучей, получили БК и выехали на Курахово. Оттуда выдвинулись в Иловайск. Никто не знал толком, куда ехать. Благо, у меня был с собой навигатор. Добрались туда с горем пополам, потому что техника постоянно ломалась. Там разместились в домах в частном секторе. Но замкомбата "Донбасса" Филин додумался выстроить технику на плацу перед школой. А это тогда было уже слишком пристрелянное место - и технику нашу враги сожгли в один момент. Там же лежало много ящиков с БК, которые тоже разгромили. В первую же ночь по нам начали очень сильно валить. Когда начали прилетать "Грады", мы с моим другом Ёшей укрылись в одном из домов под очень толстым столом. И простояли под ним всю ночь на четвереньках. Тогда я очень обрадовался, что купил себе наколенники. Потому что мог бурсит заработать, если бы не они. А перед глазами у меня всю ночь был Ёшин кроссовок, я на нем фактически лежал и думал, а долго ли придется умирать, если случится прямое попадание. Очень серьезный артобстрел у нас был 24 августа, в День Независимости. С прилетом заряда раз в полторы минуты, в течение полутора часов. Заряды были очень мощные, благо, что они свистели полторы секунды, перед тем, как прилетали, можно было хотя бы упасть. Мы забрались в подвал, а он - ветхий-ветхий и совсем крохотный. По плечо где-то глубиной, а, может, чуть выше. И сверху немножечко земли и черепичка. В нем тогда набилось человек 15. И прилетало как раз с той стороны, где дверка. Я сказал нашему замкомвзвода, Камышу, что надо отваливать, а то нас всех зажмурят в этом подвале. Мы вышли и побежали под обстрелом. На войне - все совсем не так, как в фильмах: ты бежишь, и на тебе расстегиваются все застежки. В одной руке - тактический рюкзак, во второй - калаш. И несмотря на то, что я всю жизнь занимаюсь спортом, то есть подготовленный человек, бежать становится невозможно. Все вокруг, как в страшном сне - снаряды ложатся все ближе и ближе. Потом я упал на брусчатку и стал ползти. Поцарапал часы - подарок моего покойного отца. Он подарил мне их, когда узнал о своем диагнозе. Позже их дважды пытались забрать у меня в плену, но я не отдал. Моменты, пока мы бежали под обстрелом, казались вечностью. Ощущение времени на войне, в такой ситуации, - совершенно другое, нежели в жизни. В батальоне "Донбасс" - масса достойных и идейных ребят, чистых, светлых и храбрых пацанов. Я о них - самого высокого мнения. Но хороших командиров я там не увидел. Когда закончился артобстрел, мы добежали до какого-то перекрестка. Не то, чтоб я считал, что лучше всех знаю, что делать, но я сел и сказал: "пацаны, выставляйте на перекресток пулеметчиков. Потому что враги сейчас могут на зачистку пойти. По всем доктринам военной науки после массированного артобстрела идет зачистка." Удивляет, что этого не предложили командиры. На следующий день мы подняли вопрос о рациональности нашего расположения в городе. Если мы не принимаем никакого участия ни в каких боях, несем потери, нас расстреливают, тогда давайте что-то делать, как-то менять позиции. Я и Пастор, есть такой солдат, который в обычной жизни - действительно пастор - крайне храбрый и достаточно стойкий в экстремальных ситуациях человек, пошли к замкомбата Филину в подвал, где прятались местные женщины с детьми - девчушки с грудничками на руках. Оставшись в дверях я слышал, как с ним общается Пастор. Понял, что замкомбата как-то странно разговаривает, решил, либо у него дефекты речи, либо он контужен. Оказалось, что контужен он был водкой. И достаточно серьезно. В армии сейчас это называют "аватары" или "груз-500". Это был самый настоящий бестолоковый "аватар", который почему-то взял на себя командование батальоном. Мы бесполезно пообщались и ушли. Я думаю, что этот разговор через полчаса он уже и не помнил. Тогда мы с Ёшей решили поговорить с ребятами, как быть. Поскольку все очень матерились и возмущались, мы задали вопрос, а что мы делаем дальше? Если продолжаем оборону, то надо ее делать круговой и окапываться. Но поскольку наши разговоры мало что дали, мы решили выходить оттуда своим взводом. К нам примкнули еще ребята. Это можно было назвать дезертирством, но в уставе есть такое понятие, как невыполнение преступных приказов. А приказ находиться в Иловайске на тот момент был преступным, потому что мы несли потери, а командование не предлагало никаких действий. Я считаю, что совесть любого бойца чиста, если он разворачивается и уходит, когда его заставляют бестолково умирать. Мы выехали в Многополье, доехали до позиций 120-ки, а их 6 штук, там же была артиллерия 39-го батальона, как оказалось, это - шикарные ребята. Пока ехали к ним, встретили по пути какого-то генерала. Сказали ему, что в Иловайске - полная жопа, а он, еще не доехав до Иловайска, начал нам рассказывать: "да что вы сеете панику, бои идут, все под контролем!" А мы-то знаем, что там ничего не под контролем, а просто кучи мяса кругом. Мимо нас неслись БМПШки с огромной скоростью и чуть не снесли наш бусик. Мы одну остановили, а у пацанов глаза на выкате, они кричат: "пацаны, там дивизия российская зашла, валить надо". А наше гениальное командование 27-го числа вывело все РЗСО "Град" БМ21 оттуда, то есть прикрывать нас было нечем. Но, чтоб не быть дезертирами, наш замкомвзвода принял решение стать под командование Юрия Березы из "Днепра-1". "Днепровцы" оказались тоже отличными ребятами. С командиром роты на данный момент мы очень хорошие друзья. И всем, кто сейчас идут в "Денпр-1", я рекомендую идти во вторую роту. Там отличная команда собралась - Щур, Ваня Лютый и много кто еще. Там же мы познакомились с не менее шикарными ребятами из 39-го ТРО - это Демьян, Кипиш, Рейнджик и Женька Портной. И, Слава Богу, они все остались целы. Пока мы находились в Многополье, нас хорошенько долбили кассетными снарядами. Но отсутствие нашей артиллерии - угнетало. Однажды погибло много минометчиков из 39-ки, по глупости командира. В итоге после этого стрелял только 1 миномет, мы его еще называли "Варяг", потому что толку от него не было никакого, но через 15 минут после его работы, к нам прилетали "грады" или "ураганы". В Многополье, кроме 39-ки располагалась 51-ая бригада, она тоже постоянно везде выгребала. Они контролировали перекресток в конце села, стояли там нормально с окопами. Мы как-то вышли на разведку, недалеко от села. Местность была такая, что все просматривалось, и увидели вражескую технику. Они включили фары и даже не маскировались, то есть ехали нагло. Затем начали стрелять по нашим. Судя по тому, как летели снаряды, расстояние было 3-4 км. И их можно было бы накрыть в ответ, но увы нечем было. А ребят расстреливали в течение часа. Мы слышали крики пацанов. Передавали по рации, что происходит. Но россияне красиво, как на полигоне, отстрелялись и не спеша развернулись и уехали. Это был не единственный случай. Позже, когда мы попали в плен, увидели в поле 14 НОН. Когда мы поняли, что нас окружают, решили уходить вместе с 39-ой. Ребята докладывали Хомчаку, что кольцо закрылось, поэтому надо было уходить или идти на прорыв. У моего друга Демьяна была очная ставка с Хомчаком и он рассказал, что генерал, несмотря на то, что все на него гнали, докладывал выше о том, что у нас творится полная задница. Но Гелетей ответил, что нам пришла помощь в технике и живой силе. И был благополучно послан на 3 буквы товарищем Хомчаком. За что ему отдельное спасибо. 27 августа мы так и не ушли с ребятами, потому что нам пообещали, что дают зеленый коридор. А 29-го сформировали колонну для выхода из окружения. Помню довольные лица ребят, уже очень измотанных, все были на позитиве, что скоро будем дома. Наша боевая "реношка" (Рено - автобус) была уже вся в дырках из-за боев, но перед выездом у нее еще спустило колесо. Запасок найти не получилось. Поэтому мы разгрузили машину и стали искать, с кем ехать. Часть нашего боекомплекта, мои патроны, еще что-то мы погрузили в небольшой грузовой отсек пожарной машины, которую, ребятам пришлось взять в ДЕПО, чтоб было на чем уезжать. Но для меня там места уже не было. Потом эта пожарка одна из первых сгорела, из-за прямого попадания в кабину из танка. Она шла в голове колонны. Я погрузился с Вовой Арсеналом в какой-то грузовик. Машина была полностью зашита металлом - это неправильно. Я много раз говорил, что машины надо зашивать по плече, чтоб можно было начать вести ответный огонь, выпрыгнуть, если надо, да и просто понимать, что происходит. Для меня бой начался непонятной хаотично нарастающей стрелкотней. Через какое-то время, уже на выезде из Многополья начался обстрел по нам. Скорее всего, это был "Василек", потому что были сильные взрывы и не по одному, а сразу кучей. Когда недалеко от нас упало, часть ребят выпрыгнула из грузовика и побежала в другую сторону, а мы поехали дальше. Потом было попадание ПТУРА в нашу машину. Я помню разрыв, вспышку, кумулятивную струю под ногами. Мне по касательной осколком пошел удар в голову. Тогда, по-моему, погиб Вова Арсенал, возможно, даже закрыв меня своим телом. Не специально, а просто он сидел передо мной и, скорее всего, принял на себя все осколки. Когда я выпал из машины, хотелось кричать: "Мама, забери меня отсюда", других мыслей вообще в голову не приходило. Упал на спину, сильно контуженный, потому что от металла, которым были зашиты машины, взрыв усилился в несколько раз. Встаю, бегу дальше, а повсюду свистят пули. Беру автомат и начинаю стрелять куда-то в ответ. Но передо мной падает, либо 80-ка, либо АГС, и я получаю осколок в ногу. Продолжаю бежать, хромаю, смотрю летит Пастор на своей синей "Калине". И я его, как такси, останавливаю и запрыгиваю в машину. Доезжаем до Червоносельского, забегаем на этот хутор, рассеиваемся, кто куда между домами. На участке шириной 15 метров и длиной, наверное, метров 100, собралась не одна сотня людей, которых просто расстреливали. Централизованного командования нет никакого, связи нет. Все хаотично бегают, а я уже чувствую, что набегался. Возникла какая-то полная дезориентация в пространстве. Но наши пацаны тогда все равно держались молодцами: в контр-атаке сожгли один танк, БМПХу противника. В общем, наваляли русским. Взяли в плен 4 молодых пацанов. И несмотря на то, что парни браво бегали и давали отпор, как могли, почти все вражеские снаряды прилетали на хутор. То там парень упал, то там. Крики и стоны раненых и умирающих в Червоносельськом были целый день. Когда мужик кричит: "Мама, помоги" -это, конечно, очень жестко. Мне голову перемотал Макс Кипиш из 39-ки, а медсестра ноги. Она приложила "Целокс", который я сначала выкинул, не зная, что это такое. Думал, она дала мне бумажку какую-то кровь промокнуть. Когда она мне объяснила, что это такое, я его таки нашел. Я хочу сказать огромное спасибо медсестрам. Девчонки - умницы. Я считаю, их нужно наградить самыми большими наградами, которые есть. Они очень храбро под огнем мотали пацанов. Меня очень угнетало то, что теперь я не дееспособный. Где-то к 5 вечера в одном из крайних домов я нашел своих, чему был безумно рад. Рассказал парням про то, что Вова погиб. Пока мы разговаривали, сидя на лавочке возле дома, узнали, что объявили перемирие, и сейчас ведут диалог, чтоб нас вывести. Полтава попросил Амарока пойти помочь переставить ему бус. Они поднялись, отошли и в этот момент падают 2 Ноны сразу за углом дома. Ярик Полтава погиб. Я получил еще одну тяжелую контузию. И даже не забирая автомат, побежал в подвал, а там уже лежал Камыш - мой замкомвзвода, у него была большая потеря крови. Около подвала лежал и орал Шурлик из нашего взвода - очень хороший, храбрый парень, майдановец. Ему перебило руку. Пробило бок, и ногу. Осколок в район сердца попал, который потом в Польше достали. А я уже не мог в себе найти силы встать и выйти к нему. То ли 2 сильных контузии за день дали о себе знать, то ли морально я не выдержал. Но Шурлик выжил. У нас там был такой разведчик Благой, вот он под огнем спокойно Шурлика перематывал. Нужно отдать должное храбрости этого бойца. Перед тем, как строилась колонна на выход, самое поразительное, что я заметил - у всех ребят, которые либо были тяжело ранены, либо погибли, у них у всех были какие-то серые лица и серые глаза. Даже Полтава, он был всегда такой "на приколе", но перед смертью выглядел совсем иначе, что я даже удивился. Через некоторые время в подвал к нам залетел, то ли командир роты, то ли еще кто-то со своим помощником. Я им говорю: "вы бы по нам что-то решали. А то мы тут просто сдохнем". Мне так было неприятно, когда весь целенький его помощник начал кому-то по рации говорить, что тут уже начали ныть. Лично мне красиво умирать заживо сгоревшим в подвале совершенно не хотелось. Хотя этот помощник и достаточно храбрый парень. Но нельзя судить кого-то с дырками в теле, будучи на ногах. А потом заглянул Демьян, и рассказал, что уже ребята начали сдаваться в плен. Демьян вытащил много раненых и его за это не наградили почему-то. В течение двух дней большая часть сдалась в плен. Но я аплодирую стоя тем ребятам, которые сумели выйти из окружения. Это люди достойные уважения. Хотя некоторые из них, конечно, погибли на выходе. Когда нас взяли в плен, всех погрузили в КАМАЗЫ. В ту машину, где был я, усадили около 90 человек, раненых разместили ближе к кабине. Я закрыл собой своего замкомзвода, потому что решил, если он потеряет сознание, его нахрен задавят случайно. В итоге после того, как нас катали, я выполз и не чувствовал рук. Когда выгрузили, ко мне подошел какой-то российский то ли срочник, то ли контрактник и тыкал автоматом, хотел расстрелять. А еще у меня хотели отобрать часы, но я не отдал. Один наколенник забрали, а второй - нет. Как раз на раненой ноге. Их доктор перемотал мои раны. Затем всех привели на перепаханное поле. Всего нас было около 400. Все разбились на кучки человек по 50. А ночи были уже очень холодные и из-за холода все жались друг к другу, когда легли спать. Один парень в черном вязаном свитере и балаклаве, - а надевали на себя все, чтоб как можно теплее было, - обнял меня своей большой рукой и прижал к себе. А я прижался к нему, потому что меня морозило и я лежал с самого краю. Ночь была какая-то бесконечная. Думал, что до утра не доживу. Нас охраняли российские десантники, которых при входе в Украину накрыли наши и от их взвода почти ничего не осталось. Оставшиеся в живых примкнули к своим. С одним из них мы пообщались. Он нам говорит, что мы - нацики и фашики. Я ему сказал, что сам из Донецкой области. Пацаны спросили у него: "а вот как бы ты отнесся, если бы захотел отделиться Красноярский край?", - а я добавил: "А как тебе то, что Путин слил всех СОБРавцев российских, открыл базы ФСБ чеченцам. И в 2003-2004 году, всех, кто остался в живых из СОБРа, после двух чеченских кампаний, находили мертвыми по всей России. Их просто чеченцы отлавливали и убивали?" Спросил, знает ли он об этом. Он ответил, что знает. "А как тебе то, что именем Ахмата Кадырова, который призывал убивать русских, и который хвалился, что его сын в первый раз в 16 лет убил русского, назвали улицу в Москве и теперь он герой России. А его сын обнимается с Путиным?" Но он кивал, что обо всем знает. Вот так бесполезно мы и общались. Но что самое интересное, я нашел его страницу "Вконтакте", там на аватарке было написано "Слава ВДВ", но потом долго его страничка была заблокирована. Я думал, что он погиб и эфэсбешники почистили, но позже он создал новый аккаунт, в котором главный приоритет - это семья. Есть фотография, на которой изображен штурм Грозного в 94-95 годах, как солдаты по грязи в полях перлись на город; из них практически никого не осталось в живых. И надпись на фото: "Они думают, что пишут историю, но они всего лишь кисти и краски". Я написал ему, кто я и помнит ли он меня. Он ответил скудно, может, боится, может еще что-то, что помнит. Я сказал, что рад, что он жив, потому что думал, что он погиб. Он тоже ответил, что рад тому, что жив я. И дописал "поганая война". Я его поблагодарил, за то, что им самим нехер было есть, но они делились с нами сухпайками и водой, которой у них тоже почти не было, а еще пустили нас на поле с арбузами. Многие из них, пацаны лет по 20, подходили к нам и спрашивали, когда же это все закончится? На вторую ночь пребывания в плену Демьян предложил выкопать квадратную яму, чтоб нас не продувал ветер, мы накидали туда ботвы и легли, прижавшись, как тюльки, друг к другу. А еще через день всех ЗСУшников отпустили. А из "Донбасса" отпустили тех, кто был ранен. Я не хотел идти, но пацаны отправили. Из моего взвода отпустили замкома, меня и Шамана, которому в затылок прилетел осколок - это очень мужественный парень. Все, кто остались в плену, пробыли там до Нового года. Но некоторые из парней снова пошли воевать, и сейчас перешли в "Днепр-1". Я тоже хочу пойти в "Днепр", но у меня пока сложная ситуация по детям. Старшая дочь, скорее всего, останется с бывшей женой, очень хотелось бы, чтоб хотя бы младшая жила у меня. Я на протяжении года выезжал на передовую, поэтому если не получится пойти в "Днепр-1", или обстоятельства не позволят, буду все равно воевать, выезжая эпизодически с ПС. Я считаю, что, когда воюют другие ребята и отдают жизни за благополучие мое и моей семьи, я не имею права находиться в стороне. Это была изначальная мотивация, и она остается прежней. Я не могу чувствовать себя нормально, когда мои друзья - на передовой, мне совесть не позволяет. Сейчас я снова сам купил себе Форт-200 с документами, опять у меня есть вся экипировка, а ботинки остались еще с Иловайска. Я хочу сказать отдельное спасибо днепропетровским волонтерам, которые устроили меня в госпиталь, в котором я три недели отвалялся. Спасибо моему хирургу Кобзе Тарасу Игоревичу. Волонтерам Гене, Сереге, всем этим ребятам спасибо. Мне бы очень хотелось побывать на свадьбах своих дочерей. Я все время занимался ими, даже лежал с ними в больницах. Старшей дочери в этом году будет 10 лет. Младшей - 5. Я их очень люблю. Мне бы хотелось понянчить внуков. И потом уже в возрасте лет 70, будучи крепким-здоровым стариком, занимающимся спортом, уйти на последнюю свою войну и оттуда не вернуться. Это моя большая мечта. Мужчина должен умереть в бою, с оружием в руках. Это достойная смерть.
Ктырь: Древопил пишет: Широкино, небольшое село возле Мариуполя Там кстати боевые чучмеки стоят с хохлостороны, десяток а то и более чичей (типа "батальон", но если бы не Сирия их бы там реально ой много собралось бы). юррий пишет: У нас мир. Минские соглашения. Али запамятовали. У вас это у кого? Ты с Донбасса или из Украины? Где ты проживаешь можешь мне ответить?
Древопил: С начала АТО потери среди бойцов Вооруженных сил Украины составили 1915 человек. Как информирует Цензор.НЕТ со ссылкой на Интерфакс-Украина, об этом сообщил начальник Главного управления персоналом Генерального штаба ВСУ Игорь Воронченко. "С начала АТО и с начала оккупации Крыма наши потери составили 1915 человек, из них боевых - 1757. Санитарные потери - 7053 человека, из них боевых - 5747 человек", - сказал он на брифинге в понедельник в Киеве. Читайте на "Цензор.НЕТ": "Генштаб должен отправлять на передовую тех, кто хочет туда попасть, а не загонять палками тех, кто в ужасе от всего этого", - Билецкий И.Воронченко отметил, что пропавшим без вести на сегодня считается 271 военнослужащий ВСУ. "К сожалению, на сегодня 76 военнослужащих находятся в плену", - добавил он.
Балтиец: Древопил пишет: Как информирует Цензор.НЕТ Известное брехло.
gem: Балтиец пишет: Известное брехло. Хорошо бы...
Древопил: *PRIVAT*
Древопил: Только за последний год военнослужащие вооруженных сил РФ четыре раза вторгались на территорию Украины и вступали в бой против украинских военнослужащих, сообщает издание Corriere della Serra со ссылкой на российского чиновника, имеющего отношение к партии «Единая Россия» и российскому военному командованию. «Каждый раз речь шла о целевых операциях, в которых принимали участие не более трех тысяч спецназовцев», — заявил чиновник. По его словам первое вторжение произошло в августе 2014 года, когда силы АТО добились больших боевых успехов в борьбе против террористов. Тогда российская армия вторглась и вступила в бой против украинских сил под Иловайском. Второе масштабное вторжение в 2014 году не привело к прямым столкновениям. «Это было превентивное присутствие, чтобы не позволить войскам Киева сорвать «выборы» на захваченных территориях», — уточнил собеседник издания. В январе 2015 года, во время продолжительных переговоров в Минске, российская армия вновь вторгалась в Украину и ударила по украинским позициям в Дебальцево. Бой был ожесточенный, но украинские силы все же отступили. Последний раз армия России вторгалась в Украину в прошлом месяце, когда ВСУ планировали крупную операцию по освобождению захваченных территорий. Но, опять таки, в этот раз стычки с украинскими войсками не произошло. «В августе Киев сосредоточил 90 тысяч солдат и был готов идти в наступление. У нас не было выбора. Но наше присутствие сработало как фактор сдерживания. Канцлер Германии Ангела Меркель тоже надавила на Петра Порошенко, убедив его отказаться от наступления, поскольку оно может закончиться большими жертвами», — рассказал изданию собеседник из России. Он также уточнил, что сегодня в так называемых «ДНР» и «ЛНР» находятся около 60 тысяч боевиков, из них две трети — местные. 10 тысяч террористов – это граждане Украины из других регионов, а еще 9 тысяч – российские военные.
Древопил: Украинский боец из «Правого сектора» с позывным «Марлен» угнал танк террористов, выбравшись из плена. Об этом рассказал журналист Осман Пашаев на своей странице в Facebook. Как выяснилось, этот подвиг боец совершил с простреленными обеими ногами. «Тут с нами боец «ПС» «Марлен». Известен тем, что был ранен, попал в плен в «ДНР». Ноги были прострелены. Ночью заполз в сепарский танк, спи**ил его и вернулся», — рассказал Пашаев.
Древопил: Руководитель центра обмена пленными «Офицерский корпус» Владимир Рубан дал интервью российскому каналу «Красная линия», в котором заявил, что многие жители Украины завидуют жителям Донбасса и хотели бы жить с такой же властью, которая сейчас действует на оккупированной территории. «Проект Новороссия предполагал не только две области, а 8 областей. Здесь не святые романтики пытаются построить какую-то новую страну. То, как они выкручиваются — это накладывает какие-то элементы зависти у украинской стороны. У тех, кто стоял на Майдане, у тех, кто понимал зачем стояли. Здесь удается ее построить без олигархов. Здесь выполняются те требования, которые звучали на Майдане. Огромная часть «ура-патриотов» украинских, считает меня предателем если я говорю, что-то хорошее о донецкой стороне. Я видел здесь достаточно много плохого, но я вижу, как они выкручиваются и куда они идут. Те свободы, которые они протоколируют, они выполняют. Эти свободы будут радостно восприняты и Полтавской областью, и Киевской, и Хмельницкой. Мы понимаем, что в Украине произошла просто смена лиц, вместе со сменой власти. Не изменения системы, ни реформирования в Украине не происходит», — сказал он.
юррий: Древопил пишет: Тут с нами боец «ПС» «Марлен». Известен тем, что был ранен, попал в плен в «ДНР». Ноги были прострелены. Ночью заполз в сепарский танк, спи**ил его и вернулся», — рассказал Пашаев Во дает. Его еще не успели наградить за угнанный с простреленными руками самолет, а он уже с простреленными ногами танк угнал. Наградить немедленно. Капустным листом. Будет прикладывать к пустой непростреленной башке. Перед тем как чушь писать.
Древопил: Уже после боя мы выяснили, что именно подбили тогда. Оказалось, что вражеская колонна – это танки, которые съехали с трассы. Один вышел из строя, подорвавшись на наших минах, которые мы щедро раскидывали в районе Безымянного. Тогда они начали обходить нас по зеленке с пехотой. Там было 3 машины: 2 УРАЛа с людьми и один с топливом. В зеленке мы сожгли УРАЛ с пехотой, с топливным заправщиком и еще один, который они бросили, тоже был подбит. Позже на "ополченческих " форумах мы прочли, что погибло 28 человек - местные и сербы. Год назад, в июле, я приехал из России. И через неделю уже был в Урзуфе на базе батальона "Азов". Почему я здесь, говорить можно долго, но если коротко, то у меня обостренное чувство справедливости: мои предки пострадали от большевиков по разным линиям. Одни были кулаками, другие - аристократами. Кто-то из них даже воевал против режима. Поэтому взаимоотношения с совком у меня очень непростые. Мою страну почти сто лет назад захватили враги и сегодня нынешний строй и режим - полностью необольшевистские. Когда начался Майдан, я не смог поехать, потому что был за границей, но я поддерживал это движение. Получал информацию от своих друзей-украинцев и адекватных друзей-россиян. Смотрел стримы с Майдана. никита Я прекрасно понимал, кто такой наш президент, что он уничтожает своих людей ради политического пиара, как было со второй победоносной чеченской войной, которую он развязал, взорвав дома своих граждан. Он абсолютно узурпировал власть. И пока что в России нет реальной возможности бороться с этим: ты или под колпаком у ФСБ, или сидишь в тюрьме. Я пробыл за границей всю зиму. Но если уехал я из страны, где политические репрессии, где нет свободы слова, есть цензура, слежка, то вернулся в страну, где тотальный и полный п#здец. Я летел украинскими авиалиниями и когда вышел из самолета, увидел, как 2 ряда электронных ворот шмонает ОМОН, а собаки обнюхивают на транспортере вещи. Три часа мы не могли выйти из аэропорта, и я в шутку подошел к милиционеру и спросил, что случилось, а он мне: "Как это ты не знаешь? Террористическая угроза - "Правый Сектор"". С того момента каждый день все шло по накатанной - этот маховик раскручивался, и в глазах людей был страх и безумие. Я уже тогда был готов ехать в Украину, но у меня семья, и о них нужно было заботиться. Окончательно я принял решение, когда мои знакомые по военно-патриотическому клубу и действующие контрактники вооруженных сил уехали в Донецк. То есть это не просто ватники, которые поддались пропаганде, а это военные, которые с июня изображали на востоке Украины ополченцев. Я понял, что это прямое вторжение. Собрался и уехал в Киев. Родным сказал, что еще вернусь, но знал, что уже не вернусь, по крайней мере, в ту страну, в которую я прилетел на самолете. У меня были знакомые в "ПС". Я приехал, пообщался с ними, но мне не очень понравилось, и я пошел в "Азов". На тот момент там уже были граждане России, а еще "Азов" воевал официально, что было важно для меня. Я пришел в мобилизационный центр, где была своя служба безопасности, которая меня проверила, помимо СБУ. Но прошло это все достаточно быстро: помариновали неделю и я попал в разведвзвод, под командование одного русского с белорусским паспортом. Хотя, разведчик в нашем случае, - звучит очень громко. Побывав после первой настоящей ночной разведки в Иловайске за красной линией, я понял, что такое разведка и что этому, во-первых, люди долго учатся и, во-вторых, надо иметь яйца - это очень серьезно. Потому что сходить туда и обратно - это одно дело, а другое - сходить и выполнить какие-то поставленные задачи и вернуться живым, без потерь. Поэтому, если профессиональные войсковые разведчики работают головой, то мы работали сердцем, на интуиции своей и командиров, наверное, поэтому нас всех не перебили. Но помимо разведки, мы выполняли массу других функций: конвой, штурмовые и спасательные операции. У меня есть ощущение, что я, как в компьютерной игре, побывал на всех возможных позициях. Первая моя яркая операция - это штурм Марьинки в прошлом году. Тогда наша группа выполняла функцию штурмовой, то есть мы заходили первыми. Отрабатывали целый день, и единственные потери у нас были из-за того, что парни подорвались на фугасе. Один из них был из Москвы с позывным Балаган - это первый погибший в "Азове". У ополченцев тогда не было толкового вооружения, а тем, что было, они не умели пользоваться. Поэтому хаотичные обстрелы, без нормальной наводки были и вначале Иловайска. Наша колонна вышла оттуда, когда еще не было оперативного окружения. Командиры "Азова", вместе с командирами "Шахтерска" приняли решение выходить, когда поняли, что может возникнуть котел. Они уговаривали командиров других добровольческих батальонов уходить, но не уговорили. Мое мнение, что стратегически не было необходимости брать этот город. После того, как я сходил в разведку ночью за Иловайск, понял, что можно было просто обрезать Иловайск через Покровку и взять еще 2 дороги. В районе 23-24-го числа, выйдя из-под Иловайска, мы вернулись на нашу базу; и буквально сразу начались ночные обстрелы в районе Мариуполя и нападения на блокопосты. Нашей задачей было искать диверсантов, а потом мы получили информацию, что есть вторжение в Новоазовск: там разнесли блокпост пограничников. Когда мы туда ехали, встречали по дороге военных с безумными глазами, которые возвращались и рассказывали нам про 200 единиц вражеской техники, то есть огромные силы противника. Но первое, что мы увидели на повороте в село Безыменное - это группу одесских пограничников, которые с одним пулеметом, несколькими РПК и парой гранатометов устраивали засаду на бронеколонну. Они стояли за рекой Грузский Еланчик. А по реке уже шли обстрелы. Эти ребята - настоящие сыны своей Родины. Они очень круто воевали, при том, что были одеты, как бомжи: вместо тактических очков у них были, например, строительные, для резки металла; не было формы, кто-то вообще был обут в туфли. Начиная с первого дня вторжения, то есть с 24 августа и по 5 сентября, они откалывали удивительные номера по обороне на новоазовском направлении: вывели из строя один танк противника и еще один сожгли. При этом остались незаслуженно обижены Родиной, потому что их командир, после отступления, сказал им, что они сцыкуны. А на самом деле - это очень смелые люди. И если в Украине существуют герои на этой войне, то это ребята как раз одни из этих героев. Действовали они очень дерзко, нагло и, относятся к числу тех защитников, благодаря которым сейчас Мариуполь - украинская территория. Вместе с нами в тот сектор вышел разведвзвод "Днепра-1", который тоже, выйдя из Иловайска, сходу врубился в эту тему. Мы присоединились к одесским пограничникам и в общей сложности на месте нас оказалось чуть больше роты. Собрав в кучу общую информацию относительно сил противника, оказалось, что у них было 2 САУ, 2 БМП, 5-6 танков и всякие УРАЛы БТРы, то есть в районе 20 единиц техники, но никак не 200, и не 400. А паника среди наших военных возникла, потому что единственный танк, который был поблизости - стоял в Бердянске на холме и больше танков не было. Все дружно мы решили, что ополченцы пойдут в Новоазовск, а там никого из военных не было. Предположили, что они должны пойти через мост, над рекой Еланчик. В итоге наш командир Боцман придумал заминировать газель на этом мосту. Мы поставили ее боком, накидали за нею мины и установили растяжку. Вскоре "Днепр-1", оставшийся там в "секрете", сообщил, что подорвалась какая-то вражеская машина. Мы вместе с Вячелсавом Галвой, по прозвищу Кузьмич, лазили под мост, хотели его заминировать, но он сказал, что процесс это долгий, и мы просто не успеем, потому заминировали чуть дальше. После взрыва танка противники несколько дней высылали на то место дозоры. А мы заехали в Новоазовск двумя разведгруппами "Азова". В городе было чисто. Местные рассказали, что проезжала техника, что-то бабахало, но теперь тихо. Оказалось, что сепаратисты вышли и закрепились в селе Маркино, которое находится за Новоазовском. Кто-то из наших командиров предлагал вывести из мариупольского аэропорта ВСУ и закрепиться в этом направлении. Но им сказали, что сил нет, потому что у врага кругом стоят лютые полчища. Поэтому мы покрутились и выехали из Новоазовска, не имея поддержки артиллерии. А на Безыменном пограничники организовали линию обороны всего-навсего с двумя БРДМами, то есть опять-таки можно сказать, что в лаптях, против брони. Я поражен их смелости, ведь они понимали, что им хана, но хотели остановить противника здесь и сейчас. Они ходили в тыл противника, устраивали налеты, кое-где постреливали, создавая видимость, что нас здесь много. Таким образом, на участке Новоазовск, Безымянное, Саханка своими отчаянными действиями мы все вместе понемногу тормозили вторжение противника. А те действовали очень осторожно и почему-то, не спеша. Наш командир вместе с инструкторами, руководством, увидели территорию очень выгодную для обороны со стороны Новоазовска, на которой стоял Маяк. Этот холм находился за деревней Широкино и выходил полумесяцем в море. Там расположился наш "Азов" и пограничники, а "Днепр-1" к тому времени выполнил свою функцию и оттуда вышел. Днепровцы - отчаянные и горячие ребята, которые тоже сыграли в удержании противника на том отрезке немалую роль. Для того, чтоб мы могли окопаться на Маяке, тогдашний губернатор Мариуполя Тарута дал технику и очень прочные стальные плиты. Приехали рабочие с местного завода и начали делать очень крутые блиндажи, они до сих пор там стоят. Они действительно оказались патриотически настроенными людьми и работали даже тогда, когда начался обстрел. Вообще ополчение мы удерживали только каким-то своим общим безумием, иначе это не назовешь. 4 сентября оборона позиций состояла из нашего разведвзвода - это 30 человек, группы Андрея Билецкого - это где-то еще 15 человек и 15 одесских пограничников. Еще был взвод группы Корчинского под командованием Атиллы - это очень классные парни, которые рубились до последнего и взяли себе самые тяжелые полуукрепленные окопы. А когда начался мощный обстрел, не хотели отступать. В руководстве обороной принимали участие Андрей Белецкий и Игорь Княжанский, позывной Душман, - сейчас он командир бронетанкового батальона в "Азове". А непосредственное оперативное командование осуществлял наш командир Сергей Коротких, позывной Боцман. Из Мариупольского аэропорта нам передали минометный расчет, ПТУР, который сразу сгорел от прямого попадания, БТР-3, без приборов ночного виденья и без ПТУРов, с пушкой 30 мм, и ЗУ с экипажем, которые оказались кинологами. Они сбежали, а их командир сказал, что ему стыдно за своих, но он останется с нами. Показал нашим ребятам, Штриху и Вите, как пользоваться ЗУшкой - провел в посадках краткий курс. Мы привезли из аэропорта много мин, хотя никто толком не умел минировать, но Кузьмич научил нас буквально за сутки различным способам минирования, и мы были с ним на его последнем боевом выходе, во время которого он погиб. Относительно его гибели, я считаю, что Украина потеряла величайшего специалиста. Еще у нас был Утес и АГС, который мы не использовали, потому что не было цели. У Атиллы был БРДМ, в который позже тоже попала мина. 4 сентября я дежурил на колокольне, над церковью. Это была одна из передовых наблюдательных позиций, и увидел, как по деревне Широкино прокатились снаряды по 5-6 штук сразу. После Иловайска, где сепары стреляли куда попало, здесь чувствовалась школа, и было видно, что стреляли военные. То есть они четко покрывали 50-100 квадратных метров. После 3-го залпа мы приняли решение переместиться в окопы. Когда определили, откуда идет стрельба, в бой включился миномет. Но после 3-го выстрела он заклинил, поэтому мы оказались без миномета. Но противники испугались, не ожидали, что у нас есть чем крыть. По звуку было слышно, что они начали переставлять технику - на какой-то момент возникло затишье. А потом опять пошла жара - утюжили сильно. По ощущениям - это был самый жесткий обстрел, под который я попадал. Когда я посмотрел на позиции своих товарищей, которые сидели в бункерах - их не было видно из-за столба пыли, я решил, что им хана. Но, когда сделали перекличку, оказалось, что есть раненые, но все целы. Затем противники начали обходить нас танками по флангу, через Саханку - и потом по кругу. Боцман сказал, что откуда-то нас корректируют и стреляют с другой стороны и дал приказ стрелять короткими из ЗУшки во второй ряд зеленки. Когда ребята начали лупить, я смотрел в бинокль. Откорректировал, потому что поначалу снаряды пошли немного вниз. Но потом парни закрепили стволы и начали четко стрелять в зеленку. После того, как оттуда пошел дым, было ясно, что что-то подбили, и Боцман сказал, что надо отрабатывать теперь по сторонам. Включился "Утес", а ЗУшка отстреляла весь боекмоплект, после чего снова пошел дым. Уже после боя мы выяснили, что именно подбили тогда. Оказалось, что вражеская колонна - это танки, которые съехали с трассы. Один вышел из строя подорвавшись на наших минах, которые мы щедро раскидывали в районе Безымянного. Тогда они начали обходить нас по зеленке с пехотой. Там было 3 машины: 2 УРАЛа с людьми и один с топливом. Мы попали во все эти машины. Позже на "ополченческих" форумах мы нашли информацию, что погибло 28 человек - почти все местные плюс сербские добровольцы. На этом их наступление остановилось, то есть техника больше не продвигалась, но они начали нас плотно утюжить. Нам позвонили из "сектора М", сказали, что скоро приедут "грады" в подмогу. Меня сняли с передовой позиции и отправили в штаб, который был в школьной столовой. Я вылез на крышу, откуда должен был корректировать огонь артиллерии. 40 минут я бегал по ней, уворачиваясь от осколков снарядов. Это чем-то напоминало игру в теннис, только от мячика надо было прятаться, а не ловить. Был момент, когда я почувствовал леденящий ужас, увидев со своей позиции во что превратился парк, где мы стояли. Там все было перепахано, деревья переломаны, а от БРДМа ничего не осталось. Вообще, пока я находился на крыше, мне пришлось перешагнуть через себя и принять, что либо я здесь умру, либо нет, но от меня сейчас ничего не зависит. Потом мы начали снимать с крыши наше наблюдательное оборудование - я спускал гранатометы. Минут 40 мы ждали обещанную артиллерию, но ее не было. А противники перевели огонь с Маяка на другую часть дороги, туда, где находилась группа Атиллы и взвод второй сотни "Азова". Когда Боцман дал команду на эвакуацию, по нам опять пошел вражеский огонь, видимо они слушали нашу рацию. Я сел в "Ниву" и вел ее, как Бог, несмотря на то, что имел опыт вождения только с автоматом, а не с механикой. Выходили все под обстрелом и выехали каким-то чудом. Парни на БТР-З - молодцы, они вернулись на свои позиции, чтоб забрать раненых. А когда выяснилось, что мы там тоже оставили 5-6 человек - вернулись и мы. Боцман развернул свою "Тундру", а мы с Душманом "Ниву" - и поехали забирать ребят. И когда, собравшись на 14-ом блокпосту, всех начали грузить в скорую и делать перекличку, оказалось, что все целы. ЗУшку мы заминировали и взорвали, потому что не могли ее вытащить оттуда. Вообще мы пытались забрать всю технику, чтоб ничего не осталось врагам, но не на чем было ее увозить. Миномет тоже взорвали - это 600 кг веса, еще и с миной внутри. Потеряли, конечно, много машин, много волонтерских джипов, но зато вытащили всех людей. Минометчики благодарили, что мы их не бросили, а их командир позвонил и первым делом спросил, где миномет. Этих ребят чуть ли не под трибунал хотели отправлять, но вмешались наши руководители и сказали: "Вы че, охренели? Вы были там, знаете, что там творилось?" А машину с боеприпасами удалось вывезти одному бойцу, родом из Крыма. никита Как итог, если бы мы остались в Иловайске, то вражеские планы по вторжению в мариупольском направлении могли бы свершиться. То есть мы на какое-то время задержали наступление противника. И даже если бы нам это не удалось, и нас бы всех перебили, их бы все равно задержали наши вначале Мариуполя. Там стоял резерв. Мы сыграли свою роль, а на следующий день, 5 сентября, ВСУ дали им бой в районе Широкино и Коминтерново. Из 14 танков ВСУ потеряли 9. Я не участвовал в этом бою. Но то, что в целом происходило там в эти дни, можно назвать преимуществом духа над техникой. Ржавая украинская армия смогла противостоять россиянам, которые имели значительное преимущество в вооружении и тактике. До конца декабря я участвовал периодически в боестолкновениях, а потом занялся работой в тылу. Затем уехал в Киев и начал решать вопросы с гражданством. И, учитывая, что это долгая процедура, сейчас периодически мы ездим на восток. Я передаю свой опыт, полученный на войне, новеньким. Мне, конечно, очень далеко до Кузьмича, но для людей, которые не держали никогда в руках оружие, мне есть, что рассказать. Потому что я, как человек из военной семьи, понимаю, что нынешние уставы совершенно не пригодны. Я думаю, что раз уж остался жив, значит моя миссия здесь не закончена. А основная моя цель - Россия. Я сомневаюсь, что мне дадут украинское гражданство и думаю, что нас по-тихому попытаются выдать в Россию и Белоруссию. Просто есть силы, которые в нас совершенно не заинтересованы. Но президент публично обещал, что даст нам гражданство - посмотрим. Для украинских патриотов - украинское государство - это их цель деятельности. А для нас, для русских, - это ступень к цели. Наши цели стоят дальше, потому что украинская державность и становление государства, экономический успех и все остальное - это начало конца режима в России. И вообще я воспринимаю эту войну не как войну России и Украины, а войну цивилизаций. Это война "совков" и людей, которые выбрали, я не скажу, что европейский путь, потому что европейский путь - это принимать у себя кучу эмигрантов и беженцев, но путь развития и свободы. Я считаю, что в Украине восстал коллективный Спартак, как в Римской империи. И мы тоже, как рабы, которые не потеряли чувство собственного достоинства и какой-то разум, сбросили с себя ошейники и пришли сюда, чтоб бороться с режимом там. Как говорил наш командир: "Мы воюем с путинским телевизором". А лично я сражаюсь для того, чтоб выдернуть русских людей из этой совковой матрицы. И буду сражаться с ними, пока они будут эту матрицу защищать. Было бы неплохо, если бы политика в отношении русских и белорусских добровольцев изменилась, потому что мы заинтересованы и идеологически мотивированы тем, чтоб в Украину не было вторжений. Мы понимаем, что даже если сейчас Украина опять обретет свою территориальную целостность, даже вместе с Крымом, то этот "спрут", который на нее напал, просто отползет зализывать раны. Пока в России есть верхушка, которая разжигает имперский шовинизм у россиян - вот этот жуткий совок, Украина никогда не будет жить в безопасности, значит, не будем жить в безопасности и мы - подлинные оппозиционеры нынешней российской власти.
юррий: Древопил пишет: "Мы воюем с путинским телевизором Древопил пишет: Я вылез на крышу, откуда должен был корректировать огонь артиллерии. 40 минут я бегал по ней, уворачиваясь от осколков снарядов. Очередной осколочный враль.
gem: . ошибка
gem: Злые цитатки: (Надо увеличить).
юррий: А надо было спасать. Всех бы перерезали. Я так и пишу. Украина фашистская страна готовая перерезать 10 миллионов своих жителей. Это фашизм. Под покровительством Обамы, Кэмэрона, Меркель, Олланда Юнкера и далее по списку. У Юнкера руки дрожат как у нашего ГКЧПиста в 90-е. Боится Юнкер фашистов.
Древопил: За два года необъявленной войны на Донбассе вне поля боя погибло более 1 тысячи украинских военных. Большинство из небоевых потерь — самоубийства, ДТП и неосторожное обращение с оружием. Но часто сослуживцев убивают “аватары” — неадекватные пьяные солдаты. Ольга Замирчук в №7 журнала Корреспондент проанализировала ситуацию с небоевыми потерями украинской армии. Руслана убил “аватар”. Ранним утром 26 апреля 2015 года подонок выстрелил ему в ногу, а потом выпустил автоматную очередь в грудь. Это было на блокпосту в Гранитном. А потом я видел, как несколько солдат из нашего взвода вытирали с небритых щёк скупые мужские слезы. Жаль терять боевых товарищей, ещё хуже — терять их не в бою”, — говорит Корреспонденту офицер из 72-й механизированной бригады. Он, как никто другой, знает, что такое смерть в АТО, и что она может наступить не только от вражеской пули. “В пьяной горячке застрелил сослуживец, от отчаяния и безысходности покончил с собой, не сработал оружейный механизм на полигоне — вот только часть причин небоевых потерь. И непонятно, что хуже: сам факт смерти военнослужащего или скомканные объяснения его жене: мол, вашего мужа убили свои же, простите”, — продолжает офицер. А такие объяснения за время необъявленной войны приходилось давать часто. По данным Военной прокуратуры Центрального региона Украины, за неполные два года проведения АТО небоевые потери украинской армии составили более 1 тыс. человек. При этом, по словам главного военного прокурора Украины Анатолия Матиоса, только за первые недели 2016 года 48 солдат погибли в небоевых условиях. Граната в печке Мобилизованного военного из Киева, отца четверых детей Руслана Азимова в 72-й механизированной бригаде знали и любили почти все. Между собой военные шутили, что однофамилец известного фантаста книг не писал, зато был мировой мужик — искренний и с повышенным чувством справедливости. 26 апреля 2015 года Руслан стал не первой, но горькой и очень заметной небоевой потерей своего подразделения. На позиции в Гранитном Донецкой области сослуживец выпустил в него автоматную очередь. Убийца был сам родом с Донбасса, и, как потом признался, “не нашёл с Азимовым общего мнения”. “Сержант Азимов никогда не отказывал в помощи. Он всегда помогал солдатам выбить справку, решить вопрос с отпуском, получить посылку из дома. На своей “таблетке” гонял вдоль линии фронта, а погиб от рук пьяного “аватара”. Не должно быть в армии таких потерь”, — говорит о сержанте его сослуживец. Спустя несколько дней после трагической смерти Руслана Азимова в Гранитном побывал Корреспондент. Тогда военное начальство ещё больше ужесточило правила для солдат: за пьянство лишали денежных премий, а видео с нетрезвыми дебоширами отправляли их жёнам, чтобы те знали, какова истинная причина задержек по зарплате. Небоевые потери 72-й механизированной бригады начались ещё до трагедии с сержантом Азимовым. В августе 2014 года, когда военные из этого подразделения находились в котле под Изварино, в мирной Запорожской области пьяный офицер застрелил 35-летнего солдата Владимира Шестопала. У мобилизованного военного осталась жена и трое несовершен- нолетних детей. Через несколько недель после трагедии майора Сергея Джуманьязова, подозреваемого в убийстве сослуживца, взяли под арест — ему грозит до 15 лет тюрьмы. Как отмечает Матиос, самые распространённые причины таких смертей — ДТП, самоубийства, неосторожное обращение с оружием и расстрелы сослуживцами. Причём нередко главную роль в трагедии играет зелёный змий. “Кто в военно-медицинских комиссиях работает? Президент? Нет, врач районной амбулатории, который за 100-200 грн здорового Ивана делал больным, а больного, у которого не было денег заплатить, отправлял воевать… А теперь он пришёл туда и пьёт. Случай был, когда на пьяную голову один “герой” бросил гранату в буржуйку. 13 человек легло!” — заявил Матиос в интервью, опубликованном на его личном сайте. По словам самих военных, небоевые потери в украинской армии происходили и до начала необъявленной войны на Донбассе. Просто раньше смерть или травмирование солдата на полигоне было резонансным делом с привлечением к ответственности виновных. Теперь же, хоть дела автоматически и открываются, реальные расследования проводятся крайне редко. Днепропетровский прокурор по надзору за соблюдением законов в военной сфере Южного региона Украины Роман Резниченко подтвердил Корреспонденту, что с началом АТО небоевых потерь в украинской армии стало в разы больше, нежели в мирный период. Однако о подробностях расследований резонансных дел в военной прокуратуре предпочитают молчать. Представитель Военной службы правопорядка ВСУ Игорь Строкань поясняет, что расследованием фактов небоевых потерь занимается как военная прокуратура со службой правопорядка, так и полиция с местными прокуратурами. Если солдат погиб на полигоне, в военной части или был убит в АТО в небоевых условиях, военные органы правопорядка начинают официальное расследование. Но в зависимости от обстоятельств — к примеру, если солдата убили гражданские лица, — делом могут заняться и другие силовые структуры. “В своих расследованиях мы опираемся на приказ министра обороны № 82 от 2004 года [инструкция по проведению служебных рас- следований, где есть пункт о том, что смерти военных на полигонах и в военных частях начинают расследоваться автоматически] и приказ министра обороны № 36 от 2011 года [инструкция о рассле-довании и учёте несчастных слу-чаев, профзаболеваний и аварий в ВСУ]. Конечно, в оба приказа с началом АТО были внесены некоторые изменения и дополнения, но в целом суть осталась та же”, — сказал Корреспонденту Строкань. Статистика знает все По словам самих военных, небоевые потери украинской армии на самом деле гораздо больше официально озвученных. Солдаты уверяют: в статистику военной прокуратуры не вошли военнослужащие, которые травмировались на полигоне, выжили, но стали инвалидами. “Военная прокуратура считает небоевыми потерями лишь тех, кто погиб в небоевых условиях. Хотя сюда же можно было добавить небоевые травмы, ведь солдаты часто получают увечья, находясь на полигоне. Потом они становятся калеками и уже не могут служить в армии. Государство о таких бойцах часто забывает — редко, кому везёт выбить льготы после, например, потери конечностей в небоевых условиях”, — рассказывает Корреспонденту солдат, мобилизованный в аэромобильную бригаду. Осенью прошлого года в их подразделении на полигоне под Житомиром такие травмы получили сразу несколько солдат. “В сентябре всего за одну неделю на полигоне ВСУ недалеко от посёлка Перлявка Житомирской области одному бойцу оторвало гранатой два пальца, а второго — посекло осколками от боевого снаряда. Ещё бы малость, и оба могли погибнуть. В первом случае граната была старой и ржавой, и тут виновато командование. Во втором — парень сам был неосторожен, и от смерти его спасло чудо”, — говорит солдат. Ещё одна часть недочётов в небоевых потерях украинской армии — самоубийства военнослужащих. В Военной прокуратуре Западного региона на правах анонимности Корреспонденту подтвердили, что эти факты небоевыми потерями не являются, — их расследуют исключительно гражданские силовые структуры. “Если солдат, скажем, приехал домой в отпуск и по каким-то причинам покончил с собой — эта трагедия, увы, боевой потерей не считается. Такие факты расследует полиция, а не военная прокуратура. Другое дело, если военнослужащий покончил жизнь самоубийством в зоне проведения АТО или на территории военной части”, — объяснили Корреспонденту в Военной прокуратуре Западного региона. Несмотря на это, самоубийства — одна из самых больших составляющих небоевых потерь ВСУ. До начала АТО, как говорят сами армейцы, если военный спивался, то мог, например, повеситься. Теперь же солдаты, доведённые до отчаяния, стреляют в себя из оружия. А могут даже по- дорвать себя на гранате — за два года необъявленной войны известен с десяток “взрывных” случаев. К примеру, 20 июля 2015 года в селе Портовское под Мариуполем 27-летний солдат покончил с собой, подорвавшись на гранате. А до этого, в декабре 2015-го, 54-летний демобилизованный боец АТО подорвал себя на гранате на Трухановом острове в Киеве. Эти и другие подобные трагедии до сих пор расследуются. А военные, погибшие вне военных частей и зоны проведения АТО, считаются гражданскими потерями. В то же время в Министерстве обороны уверяют, что небоевые потери на самом деле — это не только военные, погибшие вне поля боя. В министерстве говорят, что в озвученную военным прокурором громадную цифру также входят те, кто получил ранения не от противника, остался жив, но не смог продолжить службу. По словам спикера Администрации Президента по вопросам АТО Александра Мотузяника, нельзя быть однозначным и насчёт причин небоевых потерь в ВСУ. “На самом деле небоевые потери далеко не всегда обусловлены употреблением алкогольных напитков. У нас также бывают потери из-за нарушения правил безопасности обращения с оружием, из-за нарушения правил эксплуатации военной техники”, — говорит Мотузяник. Клетка для “Аватаров” Грустная статистика заставляет военное руководство изобретать новые способы борьбы с пьянством бойцов. Чтобы задушить зелёного змия, командиры подразделений лишают “аватаров” денежных премий. Если же ситуация вовсе выходит из-под контроля, хороший командир, как поясняют в Минобороны, обращается в Военную службу правопорядка и выгоняет со службы дебошира-алкоголика, независимо от количества звёзд на его погонах. “Каждый командир на месте имеет свои рычаги влияния на солдат, есть своя система дисциплинарных наказаний. К примеру, руководство может лишать солдат денежных премий. Минимальный размер денежного обеспечения для бойца сейчас составляет 7 тыс. грн. Если бойцы на передовой, то в месяц они дополнительно получают ещё 4.200 грн. Если же военнослужащие в зоне АТО, но не на самой линии соприкосновения, то дополнительно к зарплате они получают 1.200 грн”, — подытожил Мотузяник. Военные командиры с передовой в неофициальных беседах признаются, что довольно часто лишают провинившихся солдат денежных надбавок. Однако этот метод, по их словам, уже давно не действует на “аватаров”. “Почти в каждом батальоне есть специально оборудованное место — “аватарня”. Это может быть яма или клетка, подвал или просто сырая палатка: своего рода вытрезвитель, где пьяные вусмерть вояки приходят в себя. На самом деле запойных в армии немного, но тех, кто пил на гражданке, очень сложно заставить бросить пить в АТО. Именно эти люди часто становятся причинами трагедий. И таких было бы неплохо вовсе не мобилизовать”, — рассказывает командир батальона аэромобильной бригады. Чтобы выявлять солдат, склонных к пьянству, и поддерживать тех, кому просто сложно самостоятельно пережить ужасы войны, в каждом из подразделений есть военный психолог. На передовую они, как правило, не ездят, зато могут находиться с бойцами во втором эшелоне зоны АТО. Несмотря на это, работать с армейцами напрямую у исследователей человеческой души получается не часто. Военные, как говорят в волонтёрских центрах реабилитации, крайне редко первыми обращаются за помощью, а поговорить по душам в зоне АТО для них и вовсе представляется чем-то невозможным. “Сами парни действительно нечасто первыми обращаются за помощью к психологам. Но есть и те, кто поступает наоборот. Только на моей памяти несколько солдат говорили: мол, девчонки, крыша едет, спиваюсь, давайте что-то делать”, — рассказывает волонтёр Центрального военного госпиталя в Киеве Елена Климина. По её словам, вне отделения психиатрии в госпитале теоретически где-то есть кабинет психолога. “Но лично я никогда не слышала, чтобы кто-то туда ходил, — говорит Климина. — Психологическая помощь военным сейчас — это в большей степени волонтёры”. Климина вспоминает, как всю прошлую зиму к ребятам в госпиталь ходил психолог, который работает с афганцами и участниками миротворческих миссий. Тогда она и другие девушки-волонтёры два раза в неделю тоже приходили на его занятия: парням легче было открываться, когда рядом находились знакомые им люди. “И вообще психологическая реабилитация во многом зависит от готовности родных и близких военного помогать ему, — подытоживает Климина. — То же самое можно сказать и о командирах: хороший офицер не бросит на передовую бойца, у которого есть серьёзные психологические проблемы”.
Древопил: Представители Специальной мониторинговой миссии ОБСЕ рассказали, что погибшие в результате подрыва в Луганской области украинские солдаты наехали на мины, которые были установлены ВСУ год назад. "Командир сообщил, что одна автомашина из конвоя сошла с главной дороги и наехала на противотанковую мину (ТМ-64). Трое солдат погибли, двое - получили ранения. По словам командира, эта территория была заминирована ВСУ больше года назад, с тех пор мины поросли травой", - говорится в сообщении. Он также добавил, что в результате инцидента, в этом районе было проведено разминирование.
Древопил: 15.05.2016 г. ...Р-н н.п. Донецк Место базовой дислокации подразделений 70-й омбр (*отдельная гвардейская мотострелковая Духовщино-Хинганская ордена Октябрьской Революции, Краснознамённая, ордена Суворова бригада (г. Уссурийск) атаковано неидентифицированной ДРГ. Взорвано 2 ед МСБ (*мобильных складов боезапаса). Уточненные потери "200" - 8 "300" -20 (1- тяжело) ТМН - 43. Поиск в\с подразделения проводится силами подразделения ОДОН ВВ МВД РФ. Р-н н.п. Донецк Уточненные потери подразделений 57-й гв. омбр (*отдельная гвардейская мотострелковая Красноградская Краснознамённая, ордена Суворова бригада, Хабаровский край) "200" - 6 "300" -12 (1тяжело) ТМН - 1 16.05.2016 г. Р-н н.п. Авдеевка Уточненные потери сводного штурмового подразделения из состава 83-й одшбр (* отдельная десантно-штурмовая бригада ВДВ РФ), танкового подразделения 60-о гв. отбат (* отдельный гвардейский танковый Фокшанско-Гданьский Краснознамённый, ордена Суворова батальон ) и 6-й отбр (* отдельная танковая Ченстоховская Краснознамённая ордена Кутузова бригада, Мулино, Нижегородская область) "200" - 12 "300" -22 (6 - тяжело) ТМН - 1. Уничтожено\повреждено 6 ед. бронетехники. Р-н н.п. Широкино. Подразделения 136-й гв. ОМСБр ЮВО при выполнении боевых задач ответный огонь ВСУ "300" - 4 (1 тяжело)
gem: Breaking news: https://meduza.io/feature/2016/09/28/boing-sbili-iz-rossiyskogo-buka-glavnoe?utm_source=website&utm_medium=push&utm_campaign=breaking Началось обещанное. Точно в срок.
gem: "5 минут, 5 минут..." Не Людмилы Гурченко. https://navalny.com/p/5078/?utm_source=push&utm_medium=blog&utm_campaign=push_5078
gem: Что-то с памятью у них стало... Впрочем, для нас стараются.
юррий: Древопил пишет: неизвестный мужчина, одетый во все черное, вышел Скрытый текст из автомобиля «Таврия» и произвел выстрел из миномета Закорецкий из миномета его сбил.
юррий: Древопил пишет: на противотанковую мину Древопил пишет: наехал Я вообще то склоняюсь к голландскому бреду. Малазийский боинг наехал на противотанковую мину. Потому что у Закорецкого один шанс на миллион из миномета попасть.
полная версия страницы