Форум » 1946-2015 » Cовременный военный потенциал России » Ответить
Cовременный военный потенциал России
Админ: Начну с мнения Михаила Барабанова. http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1324566 http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1324567 Как сегодня соотносятся военные возможности и потенциал армий России и США? В чем мы им равны, в чем уступаем? Про превосходим не спрашиваю. ...Полагаю, что сейчас Вооруженные силы России, за исключением своей ядерной компоненты, интегрально многократно уступают по своему боевому потенциалу вооруженным силам США. Да иначе и не может быть, при почти в 10 раз меньшей по размерам российской экономике, при в 18 раз меньшем российском военном бюджете и при почти 20-летней деградации российской военной системы. Поэтому в случае вооруженного конфликта с США Россия может полагаться только на свои стратегические ядерные силы. Поэтому их развитию сейчас и уделяется приоритетное внимание... ...к военной реформе Сердюкова я отношусь положительно. Общий курс военной реформы считаю правильным. Частности же должны быть предметом профессионального обсуждения. Что касается сокращения военнослужащих старших возрастов. Да, понятно, что это очень болезненный момент. Но нужно задаться вопросом – а что остается делать Министерству обороны? Как оно в условиях сокращения численности может предоставить должности большому количеству относительно высокооплачиваемых старших офицеров? Ведь на низшие должности они не пойдут. Где взять столько вакансий? С другой стороны, увольнение таких офицеров, получивших качественное военное образование и эффективный опыт прохождения военной службы еще в советские времена, составляющих профессиональный костяк наших Вооруженных сил, действительно вызывает очень серьезные опасения с точки зрения возможности резкого падения уровня профессионализма офицерского корпуса. То есть куда ни кинь, всюду клин. Именно ощущение такого клина и парализовывало до недавнего времени все наше военное реформирование. Но что-то делать надо было. Вот Сердюков и начал рубить. А что рубят по людям зачастую – ну так это в России всегда так, при любом режиме. Можно ли было этого избежать? Я не знаю. Честно говоря, думаю, что нет... Простой вопрос — кого из министров обороны в постсоветское время вы считаете лучшим (по сравнению с другими) и почему? Николай, ответ простой и скандальный – Сердюкова. Потому что он сумел реально сдвинуть дело военного реформирования, пусть и болезненно и противоречиво. Предпринята радикальная попытка выстроить Вооруженные силы в соответствии с неким целевым видением их облика и их реальных задач. Это, безусловно, нужно поставить Сердюкову в плюс, хотя ясно, что он здесь, скорее, исполнитель. ...Вообще, именно то, что нынешние военные реформаторы так и не смогли заручиться поддержкой офицерского корпуса в деле реформирования, и есть пока что главная неудача реформы и ее главный риск. Более того, многие методы проведения реформирования фактически в значительной мере восстановили кадровый состав Вооруженных сил против и реформ в принципе, и против Сердюкова персонально. На мой взгляд, Сердюков (и шире — все военно-политическое руководство России в целом, начиная с нашего правящего «дуумвирата») в типичной для нынешней российской власти авторитарной манере пренебрегают желательностью создания широкого консенсуса в поддержку своих реформ – как в Вооруженных силах, так и среди широкой общественности. Именно отсутствие такого консенсуса в настоящее время и превратилось в главную проблему для реформистских мероприятий. На личный состав Вооруженных сил шквал бюрократически подготовленных и слабо разъясняемых реорганизаций оказывает самое деморализующее воздействие. Все это, в сочетании массовыми с сокращениями штатов, создает широкое недовольство военнослужащих от контрактника до генерала и вызывает массовое озлобление против Министра обороны и неприятие даже самых разумных реформ. Такое недовольство военных кадров методами проведения реформ дискредитирует сами реформы... ...разумеется, военные расходы России откровенно недостаточны даже для поддержания нынешних Вооруженных сил и их технического оснащения, не говоря уже о радикальном улучшении оплаты личного состава, переходе на контрактную систему комплектования, разрешении жилищной проблемы военнослужащих и полноценном перевооружении на новую технику. Причем разрыв реального финансирования с потребностями огромен – в разы. То есть даже самое эффективное расходование выделяемых средств принципиально ничего не изменит – в лучшем случае повышение эффективности расходования денег позволит ускорить определенные программы, где-то больше ремонтировать и так далее. Для сохранения и повышения боевого потенциала Вооруженных сил России необходимо дальнейшее серьезное (и постоянное) наращивание военного бюджета. В реальности этого не планируется до 2103 года, как Вам, наверное, известно. В 2009 году реальный военный бюджет России был секвестирован на 19% ввиду кризиса, а небольшое повышение оборонного бюджета, запланированное на 2010-2012 годы, является чистой фикцией, поскольку оно ниже уровня инфляции. Про «Мистраль» я уже отвечал – на мой взгляд, он сам по себе, да и корабли такого класса в целом, России в ближайшие годы не нужны в принципе, и у нашего флота и так хватает и проблем, и того, куда можно с большей пользой потратить деньги. Авианосцы, на мой взгляд, тем более малоактуальная для нашего ВМФ тема на ближайшее десятилетие по экономическим причинам. Хотя проектные работы в этом направлении, безусловно, нужно вести, как и поддерживать в строю, чтобы не потерять опыт, наш единственный авианосец «Адмирал Кузнецов» и его авиагруппу. Проблемы с отечественными беспилотными летательными аппаратами (БПЛА) – это очень сложный вопрос. На мой взгляд, основная доля ответственности здесь лежит на военном ведомстве, длительное время бывшем не в состоянии ни внятно определить военные перспективы этого направления, ни задачи, которые предстоит решать БПЛА, ни свои потребности в решении этих задач, ни сформулировать приоритеты НИОКР в этой области. Отсюда проистекала явная неспособность даже четко сформулировать тактико-технические требования к разработчикам аппаратов. Не было понимания специфики БПЛА как системы вооружения – в результате военными выдвигались явно неумеренные требования к наземной инфраструктуре, аппаратуре управления и полезной нагрузке БПЛА. Поэтому в итоге, как известно, все увенчалось приобретением Министерством обороны партии израильских БПЛА – чтобы попросту посмотреть, что это такое, как это устроено, с чем это едят, как оно работает, и как и для чего их можно использовать. Что касается отечественной промышленности, то тут можно выделить две, по-моему мнению, принципиальные проблемы в создании БПЛА у нас. Первая – это «авиационный» подход, стремление рассматривать БПЛА как прежде всего летательный аппарат, а система управления и полезная нагрузка к нему вроде как должны быть дополнением. Поэтому сначала у нас созданием БПЛА в основном и занимались авиационные КБ. Между тем, опыт компаний такой лидирующей в беспилотной технике страны как Израиль, показывает, что первичным при разработке БПЛА должен быть комплекс управления, а затем комплекс полезной нагрузки. А планер к ним всегда можно склепать, что в Израиле делают даже небольшие фирмочки. Вторая проблема – отечественное отставание в разработке систем управления и полезной нагрузки, связанное в том числе с неразвитостью гражданских разработок в этой области и страхами использовать коммерческие решения в этих системах военного назначения. Между тем израильские и западные системы создаются с широким использованием коммерческих решений, с характерным для современной коммерческой техники быстрой сменой поколений вычислительной техники и электронной полезной нагрузки – так, израильская компания Elbit считает, что поколения электронно-оптических систем на БПЛА сменяются каждые три года. Естественно, что при таких условиях традиционная отечественная система военных НИОКР, когда техника десять лет разрабатывается, а потом еще десять лет испытывается, заведомо обрекала нас на сильнейшее отставание. Что касается военной доктрины, то нужно понимать, что «написанная» военная доктрина вообще говоря есть фикция. Бюрократическая фикция большей или меньшей степени бессодержательности и пропагандизма. И всякие вписывания в нее есть не более чем политическая бюрократическая игра. Реальная военная доктрина любого государства существует только в виде своего рода консенсусного видения военно-политических проблем и угроз политической элитой данного государства. И в формализованном («записанном») виде она достаточно редко встречается – разве только в виде сверхсекретных документов для крайне узкого круга руководства (типа пресловутых документов Совета национальной безопасности США). Поэтому реальное содержание военной доктрины государства можно только отслеживать по фактической направленности военного строительства и другим тому подобным признакам. Так вот, совершенно очевидно, что в России за последние годы с осуществлением военной реформы направленность военного строительства претерпела серьезные изменения, что свидетельствует о достаточно серьезном изменении у российского руководства оценок военных угроз и возможностей применения вооруженных сил. Налицо попытка перехода от модели массовой мобилизационной армии советского образца, которой по сути оставались Вооруженные силы России до реформирования, и которая содержалась по сути для участия в большой войне, к более компактным, меньшим по численности Вооруженным силам постоянной готовности мирного времени, максимально боеготовым и ориентированным на участие в ограниченных быстротекущих конфликтах, в первую очередь на территории бывшего СССР. Так что российская военная доктрина на самом деле явно претерпела очевидные и существенные изменения. Другое дело, насколько прочным и всеобъемлющим является в российской политической и военной элите консенсус в отношении именно такого видения основных направлений военного строительства... ...вооруженные силы КНР находятся в состоянии трансформации и ускоренного технического перевооружения. Насколько эффективной с точки зрения современной войны будет создаваемая китайская военная машина – пока что неясно никому, включая, скорее всего, и само руководство КНР. Одно очевидно – в будущем с НОАК придется считаться более, чем раньше, особенно США. Оценивать «небольшие» гипотетические войны достаточно бессмысленно, ибо в таких конфликтах работает множество факторов, не сводящихся к боевому потенциалу вооруженных сил и военно-экономическому потенциалу государств в целом. Ограниченный конфликт может проиграть и гораздо более сильная сторона, если она по тем или иным причинам не захочет прибегнуть к дальнейшей эскалации конфликта. Полагаю, что Китай в обозримом будущем не пойдет ни на какой военный конфликт с Россией – ни на ограниченный, ни на масштабный. Во-первых, совершенно непонятно, какие цели КНР может преследовать в таком конфликте, во-вторых, основные узлы внешнеполитических проблем КНР – это тайваньская проблема и отношения с США, и именно по этим двум направлениям возможно обострение. Думаю, американо-китайское соперничество будет усиливаться и превратится в один из основных факторов мировой политики XXI столетия. В отношении России в свете этого Китай будет скорее заинтересован в миролюбивой политике с целью привлечения ее на свою сторону. Думаю, от Афганистана особой военной угрозы для России исходить не будет при любом развитии событий там – тамошним талибабаям надолго хватит занятий и врагов и без России. Что касается бывших советских республик – да, отсюда исходят основные реальные угрозы безопасности России, именно в отношении бывших республик СССР наиболее вероятно задействование Российских Вооруженных сил, и в значительной мере именно на ориентацию Вооруженных сил на подобные действия и нацелена нынешняя военная реформа. Подготовка летного состава ВВС России, сейчас, конечно же, по мировым меркам неудовлетворительна, но ситуация медленно, но верно сдвигается к лучшему. В 2008 году средний налет на летчика в истребительной авиации ВВС России составил 60-65 часов, что в 2-3 раза меньше, чем в ВВС стран НАТО. Сейчас основным ограничителем роста налета в ВВС России выступает не столько лимитирование поставок топлива, сколько изношенность и общий низкий технический уровень авиационной техники. Реформа, понятное дело, помимо обещаний увеличения финансирования, теоретически должна способствовать увеличению налета за счет сокращения численности ВВС. Насколько это станет реальностью – посмотрим. Тем не менее, замечу, что начатые серийные закупки новой авиационной техники должны через несколько лет привести к некоторому улучшению положения и с технической готовностью.
полная версия страницы